Бракуши, мишки и «ведёрочники»

    Записи в егерском журнале на центральном кордоне Акшинского заказника очень точно описывают повседневную жизнь охотоведов. Ведётся журнал ежедневно с 2015 года, записывают буквально всё – что сделали на кордоне, кого на обходе видели – зверьё, людей, погоду записывают. Открой нужную страницу и узнаешь, что было, например, в прошлогоднем марте. Утро на кордоне начинается в шесть утра – хозяйственные работы в небольшом домике, на территории, а затем обход.

    – Вот видите эти 35 учётных карточек? Это 350 пройденных километров в одну сторону и 350 в другую. Сначала идёт «затирка» следов, а потом уже идёшь, считаешь суточные следы. И вот, считай, 350 километров нужно затереть следов и 350 километров посчитать. Численность животных у нас стабильная. Например, в этом году снегом завалило, и в кедрачи мы попасть уже не могли, соответственно, там учёт не проводился. А в кедрачах, где большой снег, там лось в основном, поэтому численность его меньше. На тот год, может быть, снега не будет, мы выше по заказнику зайдём, посчитаем, и больше уже животных будет. Мишек будем по весне учитывать на увалах, – рассказывает Владимир Полевой, охотовед, государственный инспектор ООПТ Забайкальского края.

    Центральный кордон расположен в тридцати километрах от Акши, добраться до него непросто: узкую таёжную дорогу в двух местах пересекает местная речушка Акшинка. Зимой, конечно, легче – по льду. «Летом так же добираемся, через речку. Если речка большая и проезда нет, то приходится ехать в обход – по горам, через грязь. Всякими правдами-неправдами доползаешь сюда», – говорит Владимир Петрович.

    Территория заказника, в сравнении с большинством особо охраняемых природных территорий Забайкалья, небольшая – всего 66,6 тысячи гектаров. На юге он граничит с Кыринским районом, на северо-западе – с Улётовским, в дальнейшем планируется провести границу с Дульдургинским районом.

    – В основном охраняем диких животных, которые обитают на территории заказника. Здесь полностью охота запрещена. В этом году обозначили зимовальные ямы, в которых зимуют рыбы, аншлаги (запрещающие вывески) у нас здесь везде развешаны. С прошлого года мы начали это всё пресекать, а раньше здесь как проходной двор был. Одних только рыбаков куча ехала, ленка, хариуса ловили. Мы их называем «ведёрочники» между собой – кого из них не спросишь: «Сколько поймал?» – «Ведро!» Сейчас прикрыли. По орехи только ходят, но орехи не запрещено в заказниках собирать, – уточняет охотовед.

    По словам Владимира Петровича, как таковых браконьеров в заказнике нет. По району есть, конечно, но в заказник они не суются – уже знают, что запрещено. Браконьеров было много, когда были лесосеки. А как запретили в заказниках лес пилить, так всё, нет никого:

    – Когда охотуправление было, нам вертолёт давали, мы на нём учёты проводили, соль раскидывали по тайге, бракуш (браконьеров – Прим. авт.) ловили. Народу много было, здесь же везде лес по Урею, по Акшинке. Утром, часов в шесть, уже штук 10–15 лесовозов гремело, везде всё гудело, лес пилили. А сейчас дороги все позаросли, никого нет. В прошлом году 66-й попытался заскочить к нам, так трое суток выбирался. Рыбаки ездили, а сейчас и рыбаков нет: запретили рыбалку – люди исправились, перестали хулиганить. Не на кого протокола писать, тихо. Да и смысл сюда лезть: если он сейчас придёт даже с законным ружьём («незаконку» же сейчас здорово вышибли) – попадётся, то это сразу уголовное дело и конфискация, – рассуждает Полевой.

    У каждого охотоведа есть в запасе парочка историй о том, как приходилось ловить браконьеров с незаконным мясом и оружием. Есть такие истории и у Владимира Полевого:

    – Однажды как-то на рассвете два уазика остановили. Смотрим: на задних сиденьях по пять штук фляг стоит, и все котлетами забиты. Они уже вывезти мясо не могут, поэтому там, на месте, мелят, и котлеты лепят. Я у них спрашиваю: «Вы где столько котлет набрали?» А они говорят: «С собой на охоту брали, не съели, везём обратно». Не верите? Нисколько не вру, – рассказывает охотовед. – Ещё один раз поймали мужика с сыном, ехали на мотоцикле «Урале». Спрашиваю: «Куда, мужики, ездили?» – «Да вот, лес посмотреть». Я говорю: «Ты что, леса не видел? Всю жизнь тут живёшь». Багажник открываю, там пара болотных сапог лежит расправленных. Я эти сапоги тряханул, из одного куски дикого козла нарубленные посыпались, из другого – ружья. Кто как выкручивается.

    

Ду ю спик инглиш?

    Смена на кордоне длится пятнадцать дней. Обычно егери работают по двое, но охотоведу Владимиру Лаврентьеву в эту смену пришлось дежурить в одиночку. Говорит, второго сотрудника пока не нашли.

    – А чего бояться? – пожимает плечами Владимир Гаврилович. – Мы всю жизнь в тайге живём, нам не страшно. По лету, конечно, и мишки сюда заглядывают, и кабаны – частые гости, чуть ли не у входа в кордон роются. Когда работаешь целый день, то быстро пятнадцать смен пролетают. Конечно, если лежать целый день, то тоскливо. Здесь только недавно свет сделали нормальный, раньше маленькая солнечная панель стояла, а в прошлом году большую солнечную батарею привезли, тарелку спутниковую, теперь телевизор будем настраивать.

    Привычной связи на кордоне нет, контакт с цивилизацией поддерживают с помощью спутниковых телефонов. Если же нужно позвонить по сотовому, то приходится подниматься на соседнюю гору.

    На вопрос, чем охотоведы занимаются вечерами, Владимир Гаврилович отвечает коротко: «Читаем». На столике – свежий номер «Земли», другая периодика.

    – Я им вообще предложил изучать английский язык, – смеётся Владимир Полевой. – Он же международный, тем более сейчас больше половины навигаторов на английском, названия маршрутов или пади уже проблематично нанести.

    – Учат? – спрашиваю.

    – Ни в какую не хотят! – улыбается охотовед.

    

Чуть зазевался – волк!

    Быт на кордоне налажен – небольшой жилой домик, баня, гараж, при въезде гостей встречает развевающийся российский флаг. Правда, лая собак не слышно, непривычно. Егеря говорят, что всех собак, которых привозили на кордон, съели волки.

    – Волки же здесь постоянно, а собаки для них – это деликатес. Любую собаку давят, сколько их здесь у нас побывало разных... Ещё кабаны столько собак перервали. А с волками такая ситуация почти повсеместно. Борьба же практически прекратилась, потому что сейчас на волка нужно лицензию получать, иначе – иск. Например, с 1 августа открывается сезон охоты на кабана до 28 февраля. И за это время мы мониторим ситуацию – кто приносит волков? Никто. Потому что на него надо бумажку, госпошлину заплатить – 650 рублей за одного волка. Госпошлина за каждый вид животного платится, – говорит Владимир Полевой.

    До середины девяностых кордон в заказнике располагался в другом месте. Это уже после пожара пришлось кордон отстраивать заново.

    – Видите вон тот дом на том берегу ключа? Мы его строили специально к приезду Сергея Шойгу, который тогда ещё был министром по ЧС и министра сельского хозяйства. Очень быстро построили летнюю кухню, домик. А не приехали гости из-за трагедии в Кармадонском ущелье, так и стоит теперь этот дом, будем его скоро тоже обустраивать. Кухню летнюю хотим разобрать и сделать на этом месте беседку. Баню нужно ремонтировать, там все сходники сгнили. Из бани у нас прямо в ручей нырять можно, правда, дно каменистое у него.

    Ещё планируют обновить технику – в придачу к фотоловушкам, которые должны быть на каждой особо охраняемой природной территории, хотят на солонцах поставить камеры, чтобы можно было видео снимать. Сейчас видео получается «добыть» только благодаря добровольцам:

    – Один помощник у нас, Алексей Осипов, на учёты постоянно ходит с видеокамерой – снимает животных. Ему 63 года, на пенсии, но он нам с удовольствием помогает. Как он говорит: «Для волка сто километров не круг», и может на кордон прийти пешком, а это больше тридцати километров, или на велосипеде приехать в любую погоду, – говорит Полевой.

    

Из технарей в защитники природы

    Владимир Петрович родом из Акшинского района, родную землю знает, как свои пять пальцев. Поэтому, когда 27 лет назад ему предложили должность охотоведа в Акшинском заказнике, согласился:

    – До заказника я работал в ДОСААФЕ, раньше я к охране природы никакого отношения не имел, у меня техническое образование. И в 1991 году мне предложили работать охотоведом. Дали мне направление, и до обеда я ещё работал в ДОСААФЕ, а после обеда уже в Охотуправление был устроен. В тот же день выдали удостоверение, паспорт на машину, пистолет, патронов насыпали в верхонку и отправили работать, – говорит Полевой.

    Сейчас большой опасности в заказнике ждать не приходится, но было время, когда только быстрая реакция и твёрдая рука могла спасти от смерти. В 1997 году Владимиру Полевому вручил орден Мужества президент страны. О том, за что он его получил Владимир Петрович вспоминает с неохотой и рассказывать не любит. А дело было так. Летом 1996 года в Акшинском заказнике сгорел кордон. Владимир Петрович вместе с сотрудником полиции Сергей Фёдоровым определили, что поджог был совершён умышленно, и решили «прочесать» территорию заказника:

    – На устьях Нижней Акуи стояло небольшое зимовье. Когда подъезжали к зимовью увидели, что ходит стреноженный конь – значит, кто-то здесь есть. Подъехали, вылезли из машины, а из зимовья выскочил человек с винтовкой и начал стрелять по нам! Первыми выстрелами ранил сотрудника полиции – перебил ему обе ноги; естественно, нам пришлось обороняться, и в дальнейшей перестрелке этот человек тоже был смертельно ранен. После этого я обоих загрузил в машину и повёз в Акшу в больницу. Конечно, первую помощь оказал, какую смог. Сергея Николаевича на следующий день вертолётом увезли в Читу, а этот скончался, – вспоминает Владимир Петрович.

    После этого началось разбирательство, даже возбудили уголовное дело против Полевого и Фёдорова, но через полгода выяснений действия охотоведа и пострадавшего сотрудника милиции были признаны правомерными. А в 1997 году обоим вручили орден Мужества за проявленный героизм и самоотверженность при задержании особо опасного преступника.

    Сейчас, к счастью, таких происшествий нет. Жизнь на кордоне отлаженная, и смуту в привычный распорядок дня вносят лишь природные ЧП и… вылазки журналистов.

    

    Екатерина Филиппова