Газета 'Земля'

«Россияне» лучше «лимузинов»
Проблемы адаптации импортного крупного рогатого скота в Сибири изучили учёные ГНУ Институт Экспериментальной Ветеринарии Сибири и Дальнего Востока Россельхозакадемии. Во время своей командировки из Новосибирска в Читу некоторыми наблюдениями поделился доктор ветеринарных наук, профессор Александр ГЛОТОВ.

«Иностранки»: капризные и дорогие
    – Александр Гаврилович, как давно ведутся исследования?
    – Мы занимаемся этой темой уже практически 10 лет и начали наблюдения, когда в Сибирь шёл первый завоз животных. Как известно, это происходило в рамках президентской программы с 2006 года по 2010 год. Тогда было выбрано три «модельных» региона – Белгородская область, республика Татарстан и Тюмень. В Тюмень, к примеру, в настоящее время в рамках программы завезено порядка 26 тысяч нетелей практически из всех стран Европы и из Америки, а также около 20 тысяч животных французских мясных пород. Речь идёт о таких породах, как обрак, шароле, салерс и лимузин, проблемы адаптации которых мы и изучали.
    Первое, с чем столкнулись хозяйства – это вопросы условий содержания и кормления. Многие вынуждены были пересматривать структуру собственных посевных площадей, потому что в Сибири никогда не делали корм, к которому привык импортный скот. Это так называемый «монокорм» (названный так по причине высокой усвояемости, хотя в составе имеется много культур), когда всё измельчается и смешивается. Это кукуруза, бобовые, которые у нас почти не культивируются. Импортная корова практически весь день ест, и многие хозяйства оказались к этому не готовы, а когда начали кормить скот по-нашему, по сибирским рационам, начался падёж скота.

    – Причина в финансовой несостоятельности хозяйств?
    – Конечно. Чаще всего такой скот закупается по лизингу, то есть хозяйства не полностью платят за это животное. Стоимость молочной, да и мясной нетели, варьируется от 120 до 180 тысяч рублей. Хозяйство покрывает лишь часть затрат – где-то 90%, где-то 50%, в зависимости от региона. А главный принцип питания за рубежом – качественное и свежее. Скот привык к определённым травам и рационам. Мы же вынуждены заготавливать сенаж из других культур, закладывать его в силосные ямы и хранить практически всю зиму. Тут очень важно подобрать консервант, чтобы не было молочнокислого брожения, чтобы корм не закисал. Это всё очень затратно, и я считаю, что содержание импортного скота в России должно быть на дотациях из бюджета. Зачастую хозяйства вынуждены закупать корма в других регионах. К примеру, позапрошлый год был очень сухой, и я знаю, алтайцы ездили в Кемерово, в Томск заготавливать корма. Это дорого.

    – А можно ли говорить о проблемах поведенческой адаптации? Когда к нам, в Забайкалье, завозили скот из Канады, в некоторых хозяйствах рассказывали, что он совершенно дикий, неуправляемый, что в Канаде их воспитывали шокерами, поэтому такое поведение…
    – Это, безусловно, зависит от условий содержания скота (например, находилось ли рядом пастбище или скот гнали далеко) и от культуры предыдущего владельца. И от породы, тоже. Например, салерс. Оказывается, в своё время в его селекции участвовал африканский зебу, может быть, какие-то гены и передались, скот очень дикий, свободолюбивый, почти весь год он пасётся где-то и сгоняют его потом машинами, а то и вертолётами.

Глотов Александр Гаврилович
    Родился 6 августа 1958 г. в с. им. Лазо Читинского района Читинской области. В 1981 году окончил Красноярский сельскохозяйственный институт по специальности «Ветеринария». Работал младшим научным сотрудником Красноярской НИВС, старшим научным сотрудником института экспериментальной ветеринарии Сибири и Дальнего Востока, заведующим лабораторией биотехнологии ГНУ Институт экспериментальной ветеринарии Сибири и Дальнего Востока. С 1999 года – заведующий отделом ветеринарной биотехнологии ГНУ Институт экспериментальной ветеринарии Сибири и Дальнего Востока Россельхозакадемии.
    Доктор ветеринарных наук, профессор.
    Научные разработки защищены 28 авторскими свидетельствами и патентами РФ. Результаты исследований опубликованы в 283 научных работах, в том числе в 26 методических рекомендациях и пособиях, 4 монографиях. Подготовил одного доктора и восемь кандидатов наук.

    Очень сложно оказалось подходить к корове с телёнком, она могла поднять на рога или затоптать. По разным хозяйствам импортные телята находились при матерях до 8 месяцев. Адаптировались, но в первое время и на людей бросались, ломали загородки, убегали….

Нас этому не учили
    – А если говорить о здоровье импортного КРС, были проблемы?
    – Очень много. По условиям контракта в Сибирь привозили стельных нетелей, плод от 4 до 6 месяцев, то есть мы на нашей территории должны были принять телёнка, его вырастить и получить от него одно-два поколения. Ну, это, если вести речь о реализации «мраморного мяса». Учитывая, что завоз импортного скота впервые проходил в таких масштабах, возникли вопросы, которых не ожидали ни мы, ни принимавшие скот хозяйства.
    Конечно, таких опасных болезней, которые бы передавались человеку, у импортного скота нет. В отношении бруцеллёза, туберкулёза, лейкоза животные, особенно европейский скот, к нам пришли чистыми. Значение имеют другие болезни – вирусные и бактериальные. К примеру, вирусы респираторной группы. Учитывая, что мы не всегда можем обеспечить скот хорошими условиями содержания и кормления и часто даём молокогонное средство, у коров возникали нарушения обмена веществ. По этой причине может выбраковываться до половины поступивших первотёлок. Такие случаи наблюдались в Тюмени, и долгое время ни мы, ни животноводы местные не знали, что это такое. У нас в России, на нашем скоте, эти болезни протекают не так злокачественно, что ли...

    – Ну, а симптомы-то были?
    – А симптомы непонятные. Корова телится, состояние её напоминает летаргию, полупаралич, а затем гибнет. Оказалось, что это так называемая «молочная лихорадка», когда в крови не хватает сахара и очень много белка. Если этот сахар вовремя замещать, вести профилактику, когда она стельная и сразу после отёла, то гибели можно избежать. Очень многих животных не удалось спасти именно по причине болезней обмена веществ.
    Или вот, например, смещение сычуга (так называется «настоящий желудок» у коров). В нашей отечественной практике почти не предложено методов диагностики, лечения и профилактики. Но мы столкнулись с тем, что сычуг забивается зерном, особенно при концентратном типе кормления, корова делает резкое движение, он переворачивается вокруг оси, животное спасти не удаётся. Вот, казалось бы, пустяковая болезнь, а мы к этому не были готовы.

    – А у нашего скота не бывает таких болезней?
    – У нашего не бывает! И даже в институтах нас этому не учили. И жировую дистрофию печени тоже мы практически не изучали. Знали кетозы, азидозы – зимой, когда скот получает кислый силос, мы это наблюдаем, но всё же не в таких масштабах, с какими столкнулись при работе с импортным скотом. Поэтому, чтобы осуществлять такие поставки, нужно заранее готовить хозяйства и людей.

Мнение патриота
    – На что рекомендуете обращать внимание тем, кто собирается приобретать импортный скот?
    – Первое – это страна-импортёр. К сожалению, иногда данные, которые указывают в ветеринарных свидетельствах, не соответствуют действительности. Второе – нужно учитывать, что скот продаётся с аукционов, на которые его свозят с многих десятков ферм, а фермы есть маленькие – по 20 коров, по сто. В России же по-прежнему мы строим помещения на 800, на 1200 голов, в Тюмени есть хозяйства на 2900 голов скота. Это большое количество, нужно понимать, что стадо будет формироваться постепенно, не сразу, потому что завезти партией можно 200-300-400 голов. Это создаёт свои сложности. Конечно, лучше всего покупать скот у его производителя, у конкретного фермера. Тогда есть шанс завезти относительно хороший, здоровый скот. Потом – проблема расстояний. Допустим, из Европы везти 3 тыс. км, а из Америки – это уже совсем другая ситуация. Часто животные инфицируются, заражаются именно при транспортировке. Как и положено, они проходят карантин в стране-импортёре, а затем плывут на корабле или летят на самолёте, а партия, как правило, формируется под тысячу голов, риск заражения высок. «Транспортная лихорадка» – это зарубежный термин, от неё страдают восновном Канада и Америка, причём, ежегодный ущерб оценивается в миллиард долларов. У нас же с ней тоже малознакомы. Это респираторный, легочный синдром, причинами которого являются четыре вируса и бактерии, которые в норме живут в слизистой носа, на миндалинах, но в лёгкие не попадают. Передаётся воздушно-капельным путём и контактным, при обнюхивании. Чем ближе везут скот – тем меньше шансов заболеть этой болезнью. Симптомы появляются через неделю, и если не лечить, заканчивается летально. Такую картину мы наблюдали при завозе стельных нетелей: из ста голов в первый месяц, то есть ещё на карантине, гибнет 8-10. Сама корова может переболеть незаметно, а плод будет инфицированным. Либо корова его выкинет, либо рождается слабенький телёнок с симптомами иммунодефецита, он, во-первых, заражает всех вокруг себя, а во-вторых, как правило, очень восприимчив к развитию легочных болезней. У нас были такие случаи, когда телята от первого отёла импортных коров не доживали до 3-4 месяцев. Погибали. Здесь большая роль отводится ветеринарно-диагностическим лабораториям, которые должны быстро разобраться, что же привезли оттуда, из-за рубежа, и принимать меры. Против вирусных инфекций только одна мера существует – вакцинация.
    Знаю такие случаи, когда в одно из хозяйств Иркутской области завезли импортный скот из Канады и смешали его с местными животными, в итоге местные погибли, а канадские остались живы. Оказалось, что местные не были привиты.

    – Есть породы, которые менее восприимчивы к вирусам?
    – С одной стороны, особенных различий нет, считается, что к этим вирусам восприимчивы все животные: и по половому признаку различий нет, и по породному… Но с другой стороны, лично я делаю выводы из собственной практики, что симментальская порода немножко более устойчива, такие животные болеют не так тяжело и процент выздоровления у них выше. То есть я считаю, что уровень иммунитета, способность противостоять инфекции зависит от молочной продуктивности и чистоты генетики. Чем более высокопородная, тем чище, чем больше даёт молока, тем больше страдает иммунная система.

    – Вы изучали большей частью молочный скот?
    – Да, мясного импортного скота в России меньше, чем молочного. Даже Китай, нация традиционно не потребляющая молоко, занимается сейчас закупом молочного скота, строит фермы и сама выпускает неплохое молочное оборудование.

    – Какой скот для сибирских регионов Вы считаете наиболее удачным?
    – Все породы, которые мы изучали, неплохие. Они адаптировались к климату Тюмени, хотя, к примеру, года три назад зимой в Тюмени было минус 50. Но ведь традиционно в Сибири себя зарекомендовали герефорды и казахская белоголовая. Надо бы развивать эти породы, они более адаптированы, климат провинций Канады, откуда они родом, похож на наш, сибирский. Самой лучшей из мясных пород КРС считаются абердин-ангусы, но такой скот я наблюдаю только в течение пяти лет в трёх хозяйствах: одно в Казахстане, два – в Красноярском крае. Адаптация происходит по-разному. Причины те же, что я перечислил. Время покажет…

    – Слушая Вас, ловлю себя на впечатлении, что наш, российский, скот лучше…
    – Да, наверное, так! Я всё-таки патриот своей страны, как и забайкальцы. Наш скот лишён многих проблем. Хотя, вроде бы, и не такой продуктивный, но повторю, проблем с ним меньше. И если бы нашему скоту обеспечить те условия, какие мы создаём для иностранок, он не хуже будет.
    Просто мы как-то периодами пытаемся улучшить стадо, везём из-за рубежа, но не всегда это кончается хорошим. Есть регионы, где завезли, а сохранить не сумели. Или погибли по болезни, или рассредоточился скот, исчез – в 80-е годы завозили «иностранцев» и в Читинскую область, и в Новосибирскую, где они сейчас? Так что я считаю, что своё, конечно, лучше.
    Беседовала Мария ВЫРУПАЕВА