Газета 'Земля'

Взлетая, падая и поднимаясь вновь
Выступление Ельцина не несло абсолютно никакой смысловой нагрузки; звучало речитативом: «Свобода! Они не пройдут! Вся власть Советам! Массовое гражданское неповиновение!..». И все это вперемешку со – «значит», «как говорится», «вот», «понимаете ли». Но из-за разгорающихся эмоций «историческое» выступление с танка было воспринято «на ура». Западные же средства информации подали это как акт невероятного мужества.

(Продолжение. Начало в №№ 32, 37, 43).
    В те дни все, кто находился в Доме Советов, защищали не Ельцина, а закон и свое право быть гражданином, а не быдлом.
    Пока заседал Верховный Совет, распалялись политические страсти, скоро стало ясно, что противостоять штурму практически нечем. Охрана президента под руководством Коржакова ничего из себя не представляла и напоминала собой дезорганизованных «ополченцев». Всю эту братию во главе с президентом практически без кровопролития могла бы захватить рота спецназа – еще в Архангельском, на даче президента.
    Что можно было сделать в той ситуации, чтобы не допустить штурма здания? Только одно – привлечь на свою сторону военнослужащих, находящихся в подчинении у ГКЧП. Руцкой послал на переговоры народных депутатов. Через полтора часа визитеры пришли вместе с начштабом танкового батальона Таманской дивизии майором Евдокимовым. Убеждать Евдокимова перейти на сторону Верховного Совета и президента России пришлось недолго. Через полчаса Евдокимов дал согласие со своим танковым батальоном выдвинуться к Дому Советов и занять указанные места для обороны.
    Через час под крики «ура» возбужденной толпы, строившей баррикады вокруг здания, его танки подошли к Дому Советов.

    (Когда «победители» стали раздавать направо и налево награды, ценные подарки, воинские звания – в том числе и тем, кто этих поощрений вообще не заслужил, майора Евдокимова незаслуженно обошли. Дело дошло до того, что его принялись увольнять со службы. Только когда Руцкой рассказал об этом Ельцину, Евдокимову дали звание подполковника и прекратили унизительное преследование.
    Когда танки подошли, защитники из «живого кольца» почувствовали себя увереннее, но даже эти танки явно не могли обеспечить настоящей обороны. Поэтому на протяжении следующих суток вице-президент занимался вопросами обеспечения защитников Верховного Совета РСФСР оружием и организацией патрульно-постовой службы.
    Ельцин о событиях августа 1991 года в «Записках президента» рассказывает иначе, отводя главенствующую роль в обеспечении обороны другим лицам. Но это понятно: так ему виделись события из бункера под Домом Советов, куда он прятался каждый раз при появлении очередного слуха о начале «штурма».
    Самоотверженным героем у Ельцина изображен Силаев, сбежавший домой к вечеру 19-го числа. Смелым отважными там выглядит Коржаков, вообще не соображавший тогда, как организовать его охрану при нехватке достаточных сил и средств. «Подвиги» совершает и Кобец – новоиспеченный   министр обороны без армии, который вместо организации обороны лишь щелкал каблуками при докладе о том, что делается другим для обеспечения защиты законной власти РСФСР.
    Если бы не народ, пришедший защитить свою законодательную власть и президента, все развивалось бы совершенно в другом направлении. В каком? Руководство России во главе с президентом было бы смещено и, в лучшем случае, посажено в тюрьму. Это не вызывает сомнений. А деятели, выдающие себя за героев августа 1991 и восхваленные Ельциным как спасители – генералы Грачев и Лебедь – тут же отреклись бы от своего кумира.
    Расчет Лебедя был понятен сразу: ведь неизвестно как могли развиваться события дальше, и если бы не полная бездарность ГКЧП (даже не удосужившегося спланировать операцию) – кто знает, как бы повернулась фортуна? Но в случае победы ГКЧП, уверен, первыми у кассы за раздачей орденов, званий и должностей стояли бы Лебедь и Грачев. Но, увы и ах! – войсками ГКЧП руководили Язов, Варенников и Ачалов. Один забился в своем кабинете, другой управлял телеграммами из Киева, а третий самоустранился, «вывихнув» ногу. Ачалов, кстати, «вывихнет ногу» и в октябре 1993 года.
    Но Грачев и Лебедь в те дни просчитали «вариант Ельцина» – и не ошиблись: один за подобострастие получит должность министра обороны России и звание генерала армии, другой – должность командующего 14-й армии и звание генерал-лейтенанта. Позже они разойдутся: один станет палачом собственного народа, другой – отъявленным популистом.
    Государственный переворот августа девяносто первого по меньшей мере выглядел странно: можно было беспрепятственно ходить за пределы Дома Советов, плотного кольца оцепления и блокады не было. Здание от энергосети никто не отключал, действовали практически все виды связи, в том числе правительственная. Бурлило все по другой причине: из-за умело распускаемой дезинформации о готовящемся штурме. Создавалось впечатление, что вместе с Москвой на дыбы встала вся страна, поток людей, идущий на защиту Дома Советов, не прекращался всю ночь. На защиту встали ЦК ВЛКСМ, ВАСХНИЛ, Союз журналистов СССР, редакции центральных газет. Ни о каком штурме не могло быть и речи. К 22 часам 19 августа ГКЧП окончательно упустило инициативу из своих рук и если бы даже кто-то решился на штурм, ему пришлось бы устроить побоище, которое унесло бы многие тысячи жизней.
    Дезинформация о готовящемся штурме была настолько сильной, что верили в нее все. Как выяснится позже, она исходила от Ельцина…
    (Продолжение следует).
    Владимир КИБИРЕВ, публицист