Газета 'Земля'
РЕДАКЦИЯ ПОДПИСКА РЕКЛАМА ВОПРОС-ОТВЕТ
Содержание номера
НОВОСТИ
    Совет недели
    Акцент недели
    Военкоматы «разжалуют»?
ГОСТЬ РЕДАКЦИИ
    Вот такое кино!
КОЛОНКА ЧИТАТЕЛЯ
    Оксолиновая блокада
АКТУАЛЬНО
    Через силу, через боль…
ОПЕРАЦИЯ "ПАМЯТЬ"
    «В славном городе Кандагаре…»
КАСАЕТСЯ ВСЕХ
    «Поднимайся!», или Когда рубль был мечтой
ПИСЬМО В НОМЕР
    Копейка рубль бережёт
СРОЧНО В НОМЕР
    Кружат волчьи стаи вокруг сёл
СОБЫТИЕ НЕДЕЛИ
    12 цитат Георгия Ревы
1941-1945
    «Радиоповерка. Навечно в строю»
    Страну от врага отбили и внуков вырастили
Верим. Надеемся. Ждем.
    Прошу помочь в поиске!
ТелеМАНИЯ
    Покорители земли Санникова. Часть 2
ЛЮДИ ЗЕМЛИ ЗАБАЙКАЛЬСКОЙ
    С юбилеем, учитель!
КОПИЛКА ОПЫТА
    Десять лет борьбы с огненной стихией
НЕСКУЧНАЯ ЗАВАЛИНКА
    Литературная гостиная
    Вольная забайкальская поэзия
ЗНАЙ НАШИХ!
    «О труде хлебороба все колосья поют…»
ФАЗЕНДА
    История праздника
    Лучший защитник – сытый!
КОНКУРС
    Дедушка года Подводим итоги
Выпуск № 7 от 16.02.2016 г.
Сказать - не сказать

Виктория Токарева
Продолжение. Начало в №№ 4-6
    
    Летом они с мамой уехали на дачу. Маму позвала к себе подруга, одинокая медсестра Люся. Люсиного сына забрали в армию. Люся тосковала, дача пустовала. Сдавать чужим людям она не хотела, сердце просило близких людей. Дача оказалась деревянной развалюхой, но уютная внутри и соответствовала разваленному состоянию души. Артамонова чувствовала, что у стен дома и у стенок её сердца – одно направление силовых линий, одинаковое биополе.
    Рядом с развалюхой, через забор, стоял белокаменный дворец. Там жил генерал в отставке. Он разводил павлинов, зачем – непонятно. Павлины ведь не куры, варить их с лапшой вроде неудобно. Как-никак жар-птицы. Эти павлины жили в загончике и время от времени вскрикивали – с такой тоской, будто хотели донести до людей свою непереносимость. Крики взрезали воздух.
    Артамонова страдала, и ей казалось: мир вокруг наполнен страданием. Простучит ли электричка – звук тревожен. Это дорога от счастья – в никуда. Засмеялась ли Люся… Это смех боли.
    Однажды шла по лесу, ни о чём не думала. Просто дышала: вдох – Киреев, выдох – Киреев. Солнце пекло в голову, забыла панамку. И вдруг – что-то лопнуло в мозгу, излилась мелодия, похожая на крик павлинов, – одна музыкальная фраза в два такта.
    Артамонова пошла домой. Но пока шла – забыла мелодию. Ночью она ей приснилась – чёткая, законченная, как музыкальный вздох. Утром Артамонова записала её в нотную тетрадь.
    На даче была полка с книгами. Артамонова нашла сборник стихов, тоже развалюху – оторвана обложка, выпадали листы.
    Артамоновой попались такие строчки: «Не добычею, не наградою, была находкой простою. Оттого никогда не радую, потому ничего не стою». Вот Руфина – была и добычею, и наградою.
    Неподалёку от дачи размещался профсоюзный санаторий. Артамонова ходила в санаторий и играла в актовом зале, когда там никого не было. Пианино было новое, клавиши безупречно-пластмассовые, как искусственные зубы. Звучание плоское. Но – не расстроено, и то хорошо. Артамонова тыркала в клавиши, соединяла музыку со стихом. Позже, когда «Павлиний крик» приняли на радио, а потом запели по стране, Артамонова догадалась: если бы Киреев её любил, если бы была счастлива – не услышала бы павлинов. Ну кричат и кричат. Может, от радости. И мозги не лопались бы в мелодию. От разделённой любви рождаются дети. От неразделённой – песни.
    В актовый зал заглядывали отдыхающие. Садились, слушали. Артамонова играла Чайковского. Играла подолгу, и никто не уходил.
    Артамонова знала: у Петра Ильича были какие-то сложности на ниве личной жизни. Только не знающий любви человек мог создавать такие великие мелодии. Мечта о любви выше самой любви. И страдания – более плодотворная нива. Ничего великого не создавалось сытым человеком.
    Весь август шёл дождь, сеяла мга как сквозь сито. А сентябрь установился солнечный, ласковый. В саду поспели яблоки.
    Люся уговорила остаться ещё на месяц. От крыльца развалюхи до крыльца училища – час пятнадцать. Ничего особенного. Даже хорошо. В электричке хорошо сочиняется. Жизнь стала наполненной звуками. Любовь к Кирееву озвучила её жизнь, а он и не знал. Явился в училище – такой же, как был, только ещё красивее и ещё недоступнее. Принц Гамлет. Летом ездил в Сочи. Играл в ресторанах. Зарабатывал деньги. Ну что ж, красивая женщина дорого стоит.
    Артамонова хотела похвастаться про песню, но не смогла найти удобного момента в разговоре. А просто так, без момента, ни с того ни с сего… С ним было не просто, не запросто. Почему не могла сказать про песню? А ему неинтересно. Всё, что происходит с Артамоновой, – ему не надо. А раз не надо – зачем совать в лицо? Комплекс гордости сжимал её душу в комок, пальцы – в кулак, до того, что болели косточки.
    Однажды утром шла через переезд. Прогромыхала электричка. С рельсов поднялась собака и завыла как сирена. Вой всходил до неба. Артамонова остановилась. Что это? Если бы собака попала под поезд – погибла бы. Не выла. Значит, что? Поезд её толкнул? Но поезд с его скоростью и массой и собака в двадцать килограмм… Сюда даже слово «толкнул» не подходит. Тогда что? Может быть, испугал? Контузил?
    Артамонова приехала в училище и рассказала Кирееву про поезд и собаку. Киреев пристально посмотрел на Артамонову, подозревая её в аллегориях: дескать, Артамонова – собака, а поезд – неразделённая любовь. Он насмешливо произнёс: «О-о-о…» – и покрутил рукой, будто ввинчивал лампу.
    Артамонову ошпарила догадка: знает. Издевается. Она сделала непроницаемое лицо и замолчала на весь день. Мысленно отобрала у Усмановой ключ от сундука любви и бросила его в мусорное ведро. Хотела пересесть от Киреева, но это было бы нарочито. Артамонова решила: внешне всё останется по-старому, а внутренние перемещения, как учила Усманова, никого не касаются. Артамонова передвинула все козыри в одну сторону, бросовую карту – в другую. Бросовая карта – это Киреев. А козыри – музыка. Артамонова со злости написала песню. Песня получилась, как ни странно, жизнеутверждающая, типа: «Надоело говорить и спорить и любить усталые глаза…»
    Продолжение следует.
Яндекс цитирования