Командировка

    

    Ефим пообещал сыну, что когда он закончит первый класс и пойдёт на каникулы, свозит его на автомобильный завод. Показать ему настоящие большие, красивые машины. Мальчик ждал с нетерпением. В первый же день летних каникул, которые у первоклашек начинаются во второй половине мая, заныл: «На завод хочу. Ты, папка, обещал».

    Всей семьёй пошли на автобусную остановку возле вокзала. Стоя на остановке, Ефим закурил сигарету, задумчиво поглядел на когда-то горевший дом. Он стоял, красиво раскрашенный, сверкая стёклами окон и застеклённых балконов. «Да… – подумал он, – случись пожар сейчас, едва ли добрался бы я до ребёнка. Балконы застеклённые, на многих даже решётки».

    Вдруг послышался вой сирены, Ефим обернулся. По улице летела, сверкая синей мигалкой, пожарная машина. Ефим замер, провожая её взглядом и не обращая внимания на подошедший автобус. Шура с сыном направились к автобусу, а он стоял, не шелохнувшись. Шура обернулась.

    – Ваня, чего стоишь? Пошли.

    – Не Ваня я, а Ефим.

    – Что?! – Шура схватила за руку сына и застыла на месте.

    – Ефим я. Ефим Ветров. Я главный механик автоколонны, ехал на автозавод получать новенький «КамАЗ».

    Шура залилась слезами. Вернувшись домой, спросила:

    – А там у тебя была семья?

    – Да. Сын и жена Зоя.

    – А я, Ваня, теперь тебе кто?

    – Я же сказал, Ефим я! – крикнул муж. – У сына двадцать шестого мая день рождения. Я обещал вернуться и привезти хороший подарок.

    Шура прижала к себе ничего не понимающего Славу и снова заплакала.

    Ефим уехал, не прощаясь с Шурой, только притихшему Славочке потрепал вихрастый чуб напоследок. Ефим был на седьмом небе от счастья. Наконец-то свалилась с его плеч эта амнезия. Он – Ефим Ветров, а не Иван Непомнящих. Он едет в родные места в полном здравии. Как там Зоя? Как сын?

    Зоя с сыном жили вдвоём, очень скромненько. Сильно постаревшая жена Ефима приняла угрюмо. К рассказу мужа об амнезии отнеслась недоверчиво.

    – Врёшь ты всё. Скажи честно, что сбежал к молоденькой. А теперь, видно, тебе «рожки» наставила – ты обо мне вспомнил.

    – Что ты несёшь? – таращил синие глаза Ефим.

    – Когда улепётывал, хоть бы о нас подумал! – горячилась Зоя. – Командировочных-то нахватал! Спасибо Сан Санычу, как-то перекрыл. Главбухша с меня хотела высчитать. А у диспетчера, сам знаешь, какая зарплата. С голоду бы пропали. И без того все гарнитуры продала. За восемь лет хоть бы раз о сыне вспомнил, денег прислал. А теперь сын повестку в армию ждёт. Ты и заявился.

    Незаслуженные обвинения приводили Ефима в смятение. Он сопел, кряхтел, не зная, как оправдаться перед женой. В любимых глазах Зои он не видел и капли сожаления к нему. Только злость и ярость.

    Ефим вышел на улицу. Ноги сами понесли по натоптанной дорожке в автоколонну. Подойдя – ахнул. От бывших кирпичных боксов торчали лишь бетонные фундаменты. На месте конторы – груда деревянных обломков. 

    – Ё-моё! Столько техники было. Куда что делось? 

    Сел на фундамент, закурил.

    К руинам бывшей конторы подъехал старенький «Москвич». Из него вышел худощавый мужчина, улыбаясь, широко развёл руками.

    – Ефим, ты?! А я еду, – смотрю: мужик сидит. Думаю – свой.

    Он обхватил бывшего друга, прижал к себе, добродушно постукивая по спине.

    – Вот такие, друг, у нас дела. Сам видишь: кругом разруха. Всё растащили. Всё.

    – А Сан Саныч, мужики наши где? – спросил Ефим.

    – Как началась прихватизация, Сан Саныч зачах и быстренько прибрался. А мужики по домам сидят, работать негде. Многие на бирже труда стоят, пособие получают. Ну, а где ты? Тут про тебя разные слухи ходили.

    Ефим поведал о случившимся.

    – Да-а, дела! Выходит, две жены, два Славки. Чё делать-то думаешь?

    – Я здесь никому не нужен, – с грустью ответил Ефим, – вернусь обратно в Набережные Челны. Маленькому Славке я точно нужен. Мы с ним – не разлей вода.