Своим трудом В каждом забайкальском селе и посёлке есть люди, разводящие скот, а иногда даже возделывающие землю, но не зарегистрированные предпринимателями или фермерами. Называют их частниками, владельцами личных подсобных хозяйств. Они не получают государственные субсидии и в своём труде надеются только на себя. Таков и мой новый знакомый – житель с. Досатуй Приаргунского района Андрей БОЯРКИН.
Наша «Земля»
На столике в гостиной –несколько номеров «Земли». Андрей Александрович – наш подписчик и постоянный читатель. Главное, считает он, чтобы люди знали правду, а в газете пишут про разные ситуации, сами селяне-читатели в выражениях не стесняются, честно рассказывают в своих письмах, что и как происходит. А происходит много тревожного, о чём давно надо задуматься. Да и газета ведь только отражает жизнь, а она – вот, вокруг. Тут и глядеть далеко не надо, если, к примеру, о забайкальской земле говорить. Приаргунский район – территория традиционно хлебородная и хлеборобная, а кому она принадлежит? Кто обрабатывает соседний Краснокаменский район? Что вообще происходит с нашей землёй? То там, то там слышно: «Скупают москвичи да иркутяне, а наши жители охотно продают...» – Что дальше-то? – рассуждает Андрей Александрович. – Останутся, как карикатура в учебнике истории, где крестьянин в лаптях на одной ноге стоял, – коровёнку некуда будет вывести. Недалеко отсюда село Горда, где забайкальскую землю окучивают китайцы, всё засажено аж до огородов. – Хотя в таких мелких деревушках в советское время намного лучше других жили, – вспоминает Андрей Бояркин. – Там всего хватало для сельского хозяйства, всё рождалось, зерна было вал, стояли тока, не ленись – трудись. Развалились колхозы. В соседнем Урулюнгуе сейчас начинают вспоминать Елисеева, хотя ругали его (Александр Михайлович Елисеев, бывший председатель колхоза, заслуженный работник АПК Читинской области, ушёл из жизни в 2011 году в возрасте 65 лет. – Прим. авт.). У нас же как при жизни? Или сгоняют, или садят. «Такой-рассякой…» А когда плохо стало, вот и начинают его вспоминать, как при нём дела велись. У меня в Урулюнгуе родственники живут, так сельсовет даже воду не возит: нет у него машины. Это ведь легче всего – от себя убрать проблемы: бензин, запчасти, зарплату водителю… Нет машины – нет проблем, люди сами должны себя обеспечивать. И выхода нет – сами воду возят. А раньше как Урулюнгуй жил? Всё было засеяно, до речки. Скот пасся, свой ГСМ был у Елисеева. Он соседним деревням в уборку помогал, давал в долг солярку. Свои гаражи, такие ангары, в которые заезжал К-700 с прицепом и свободно там разгружался. Есть они сейчас? Стрижка, стройцех, все по бригадам, план на работу. Это ж племсовхоз был – на некоторые отары председатель приезжих даже не пускал, чтобы заразу не занесли, они со стороны смотрели... «Навалом»
С животноводством и сельским хозяйством Андрей Александрович связан всю свою жизнь. Родился в Досатуе, рос без отца. После десятого класса поехал учиться в Краснокаменский ГАП, выучился на электромонтёра. Оставляли в Краснокаменске, да тянуло на родину, в деревню. Вернулся в Досатуй. Двадцать пять лет отработал на железной дороге, прошёл путь от монтёра путей до контролёра. – Был таким маленьким ревизором, – смеётся Андрей Александрович. Он вообще человек доброжелательный, с юмором. – В семье всё зависит от второй половины, – говорит. И добавляет: – От женской, конечно. Мне вот с половиной повезло: жена всегда занималась домом и детьми. Если оба работают, то ничего хорошего не будет. Анна Геннадьевна родом из соседнего села Погадаево, выросла в большой семье. Подарила мужу сына и дочь. Дети выросли, получили образование, создали свои семьи. Сейчас у Бояркиных уже трое внучат. А хозяйство их начиналось с двух телят, которых Андрей купил у соседки. Тогда же начал строиться. Время было очень непростое, под 2% взял ссуду на строительство дома. Два процента – сейчас смешно, а тогда матушка сказала: «Да ты всех в долг загонишь!» – страшно было. Дом ставил с трудом. Местность болотистая, пустырь, под дом выбранный, заливало сильно. На огороде картошки никогда не было. Двенадцать КамАЗов гравия лежат под его домом – вот как пришлось укрепляться! В строительстве помогали совсем посторонние, казалось бы, люди – родители друзей приезжали фундамент заливать. Так и построились помаленьку, с мира по нитке да с Божьей помощью. От доброго человека и первый конь на двор ступил – подарил его Андрею ныне покойный Николай Сафронов, дед из соседней деревни. Дети росли, нужно было молоко. Взяли первую нетель. Потом у родственника выменял на жеребца лошадь, потом ещё одну прикупил. Так и наросло потихоньку хозяйство Бояркиных. Подошло время выходить на пенсию Андрею Александровичу, а тут уж точно не засидишься – хозяйство требует времени и внимания! На его дворе – КРС, кони, овцы, птица. А сколько голов конкретно, хозяин предпочитает не произносить. – Буряты говорят «навалом», – смеётся. – Есть скот, есть телятки, есть и потери, без этого не бывает… Не фермер
Ни ИП, ни КФХ он никогда не регистрировал и не собирается, хотя глава поселения Ирина Балагурова не раз предлагала. Не верит Андрей Александрович в особую государственную поддержку тружеников. Вот, опять же, читает «Землю» – многие расстраиваются: обещают одно, а на деле совсем другое! По телевизору смотрел он репортаж про нынешнего погорельца – тот вытаскивал сгоревшую технику, явно только на металлолом годную, говорил: «75 тысяч компенсации нам определили». А кто определил? На что хватит этих денег? У самого Бояркина только одна ссуда и была – та самая двухпроцентная на дом. Всё остальное, в первую очередь, техника, приобреталось за счёт хозяйства, которое он растил и развивал за счёт сданного мяса. Вот кто на самом деле «живёт» на селе, так это перекупщик. Предприниматель, который занимается мясом. Так настроит весы, что и не верится порой, а спросить неловко – правда ли такой небольшой вес? А ещё примется иной скупщик торговаться – вот, дескать, нечистое у тебя мясо, дешевле возьму; а сам закинет в кузов да и ходит кругом, чуть не наступает сапогами – где какая чистота? Много нерусских принимают сейчас в деревнях мясо. Андрей Александрович работает с теми, кого хорошо знает, кто нормально рассчитывается. Ведь чтобы до убойного веса довести, животину нужно вырастить, а это и время, и забота, жалко совсем задёшево сдавать… На прилавке нет разницы – корова, бык, всё одно – говядина. Цена закупа меняется, иногда и совсем падает – 180–190 рублей за килограмм говядины предлагают, 110 – за конину. Ну, тут уж, как говорится, хозяин – барин, нужно самому оглядеться и получше вариант найти. Ветслужба
– Раньше в селе был один раскол, но не все ходили скот прививать, – рассказывает Ирина Юрьевна, глава. – А потом на сходах граждан поговорили и пришли к единому мнению, что те, у кого большое хозяйство, сделают свои личные расколы. Поэтому охват прививками и взятие крови у нас сегодня 100%. Заведует досатуйским ветеринарным участком ветфельдшер Тамара Бузыкина. Работает она не одна, вместе с мужем, с которым в 1983 году окончили Нерчинский совхоз-техникум. Сначала жили и работали в с. Усть-Начин Сретенского района, а когда тамошний колхоз начал разваливаться, перебрались в Досатуй – надо было учить детей. В мае исполнилось 13 лет, как они живут в здешних местах. Ветслужбу в селе уважают. Даже если в отпуске находится Тамара Георгиевна, то людям не отказывает, выходит и на обработки, и на вызовы. Недавно не могла тёлка растелиться у Бояркиных, сложно было, но спасли. – Ведётся работа по идентификации поголовья – через администрацию заказывали чипы, а у некоторых хозяев бирки ещё с 2013 года на животных имеются, – рассказывает ветеринар. Под её приглядом 1240 голов КРС без телят, которых только предстоит зарегистрировать, около 70 лошадей. – Я работу свою люблю, – делится Тамара Георгиевна. – Мы с мужем уже на пенсии, но работаем, и дальше будем работать, сколько сил станет, чтобы помогать детям и внукам. Помогать детям и внукам – это, пожалуй, их общее, родительское. Вот сын у Андрея Александровича в Чите живёт, работает в МЧС, занимается туризмом, водолазные курсы окончил – надо успевать, пока молодой! Дочка в Верх-Чите живёт, там супруга встретила, дом вместе строили. Разве не помогут детям родители? Помогают. Деревня город кормит. А в сельском хозяйстве, выходит, нет молодых? – Нет молодых, пополнения нам нет, – соглашается Андрей Бояркин. – На сенокосных угодьях встречаешь только седых стариков, из каждым годом всё старше и старше. Другое время пришло – человек вырвался из деревни. Сейчас есть хорошая реклама, по телевизору, по интернету можно посмотреть, как люди живут, не занимаясь этим тяжёлым сельским трудом. Кому охота? Это же не просто так; любой, кто занимается своим хозяйством, скажет, что это хлопотно. Вот и не идут молодые. Убывает село. На наших двух небольших улицах уже шестнадцати домов нет, а в Погадаево, например, каменные дома заброшенные стоят. Зарастает деревня бурьяном. Вот так – с переживаниями о родном селе – живут сегодня наши читатели, с мыслями о будущем сельского хозяйства, о том, чьей будет забайкальская земля лет через пятьдесят. Это обычные люди, наши земляки, не надеющиеся на помощь государства, привыкшие рассчитывать на свои силы, живущие своим трудом, сопереживающие другим и готовые прийти на помощь в трудный момент. Искренне любящие свою родную землю и не представляющие для себя какой-то иной судьбы, кроме как прожить жизнь в деревне. От начала до конца. Мария ВЫРУПАЕВА |