Газета 'Земля'
РЕДАКЦИЯ ПОДПИСКА РЕКЛАМА ВОПРОС-ОТВЕТ
Содержание номера
НОВОСТИ
    Совет недели
    Акцент недели
ВПЕРВЫЕ
    «Последний из могикан…»
ПРИГЛАШЕНИЕ К РАЗГОВОРУ
    О субсидиях, семенах и регионализации
КАК ЖИВЕШЬ, ГЛУБИНКА?
    Если заглянуть в Богомягково
СВОИМИ ГЛАЗАМИ
    Населена роботами!
БУДЕМ ЗНАКОМЫ
    Неженская профессия
ТЕПЛЫЕ СТРОКИ
    За рулём автохозяйств
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
    Калангуй
ТелеМАНИЯ
    «Ы» и другие приключения «Операции»
ЗДРАСТЕ, СТРАСТИ!
    Чтобы деньги водились
ВЫХОД В СВЕТ
    Из всемирной паутины – на сцену
МЫ ЖИВЫ, ПОКА ЖИВА ПРИРОДА
    Зачем убивать умного зверя? Ты умней
    Мы с тобой одной крови
ЗДРАСТЕ, СНАСТИ
    По первому льду
НАШИ ЛЮДИ
    Человек-оркестр
ДАТА
    Тысячи тысяч
НЕСКУЧНАЯ ЗАВАЛИНКА
    Вольная забайкальская поэзия
ВЗГЛЯД
    Русский крестьянин и деревня 1882 года
ПОТРЕБИТЕЛЬ
    Новоселье на Апсатском разрезе
Выпуск № 44 от 29.10.2019 г.
Русский крестьянин и деревня 1882 года

Окончание. Начало в №43
    
    Брак – это дело серьёзное, решаемое почти всегда родителями или посредниками. В больших деревнях есть свахи, хитрые кумушки-интриганки, выполняющие роль настоящих брачных агентств. Когда двое молодых людей встречаются в первый раз, они уже жених и невеста. Если невеста из дальней деревни, часто бывает, что они никогда не видели друг друга и не говорили до бракосочетания.
    Как только сыну исполняется 18–20 лет, отец озабочен поиском ему жены. В его глазах богатство приданого состоит в физической крепости, здоровье и телесной силе. Если он сам делает выбор, он идёт вечером с наступлением темноты с бутылкой водки и стучится в дверь родителей девушки.
    – Кто там? – спрашивает голос изнутри.
    – Купец, – отвечает отец, – у вас есть товар, а я за ним.
    Отец девушки понимает, в чём дело, и открывает. Они усаживаются за стол с бутылкой. Когда она пустеет, обычно соглашение достигается, отцы обнимаются и отправляются продолжать возлияния в кабак.
    Накануне свадьбы будущие супруги отправляются в баню, и с заходом солнца празднование начинается в доме родителей. Пьют, едят, поют и танцуют до следующего дня, но жених и невеста исключены из этих удовольствий празднества. Жених проводит вечер один у одного из друзей. Невеста остаётся в уголке избы и, плача, слушает жалостливые песни женщин о печальной доле, которая её ожидает. Она была свободна, теперь она будет раба! Прошла её молодость, прошла её весна!
    На следующий день вся деревня – на улице. Жених в сопровождении своих родителей и друзей, в телеге или в санях, мчится к дому своей невесты. Запряжённая тройка лошадей вся украшена лентами, колокольчиками и красными платками. Дверь закрыта. Он стучит.
    – Что хотите? – спрашивают шафера невесты.
    – Мы приехали за нашей дорогой невестой, – отвечают шафера жениха.
    – Отдадим только за плату.
    – Хорошо, заплатим.
    – Сто рублей.
    – Нет, половину!
    – Договорились, входите.
    Дверь открывается, жених даёт несколько копеек и занимает место за столом рядом с девушкой, голова которой тщательно обвязана платком. Она остаётся так завуалированной по-восточному до того момента, когда её подведут к священнику.
    В то время как родители и гости едят, пьют и поют, жених с невестой неподвижно сидят, не принимая участия в празднестве. Они должны поститься для причащения.
    Затем начинается трогательная церемония: родители, молодые и старые, даже дети, благословляют будущих супругов, которые склоняются до земли перед ними, и каждый из супругов получает икону и чёрный хлеб с щепоткой соли на нём. И процессия направляется в церковь, где ждёт несколько часов попа, который умеет извлечь выгоду из своей «торопливости». По возвращении снова садятся за стол. Теперь супругам даются названия «князь» и «княгиня», они едят, пьют и стараются развеселиться. Когда гость пьёт за здоровье новобрачных, он не преминет добавить: «Водка очень горькая! Надо подсластить». И всякий раз, как произносится эта сакраментальная фраза, молодожёны должны целоваться. После пира чету ведут в брачную комнату, и вечер заканчивается в опьянении, песнях и плясках.
    Приданое молодой крестьянки практически не разоряет её родителей: почти всегда оно состоит из двух платьев (одно для будней, другое – для праздников и воскресений), двух или трёх фартуков, платков на голову, шубки из овчины и драпового пальто (кафтана). Если тесть хочет показать себя сумасшедше щедрым, он добавляет к этому приданому Золушки овцу и двух кур.
    Мужик, вопреки пословице, которая говорит, что «если мужик не бьёт жену, её не любит», обычно добр, очень мягок в глубине души и бьёт жену только в нетрезвом виде. Никто обычно не вступается в эти семейные сведения счетов. С крестьянской точки зрения муж имеет абсолютную власть над своей женой. Это подчинение супруги по отношению к мужу находит подтверждение в русских законах. Муж может свидетельствовать в суде против жены, тогда как её свидетельство не принимается. Муж вправе требовать, чтобы его жена на него работала, а он не обязан её даже кормить и содержать. Были случаи, когда русские крестьяне требовали при разводе возмещение убытков от жены, заявляя, что они теряют в ней служанку и работницу.
    У мужика ещё в крови охота к перемене мест, к путешествиям. Часто он на годы покидает свою жену и детей. Но покидает не навсегда. Как только заработает немного денег, он отдаёт их земляку (zemliak), возвращающемуся в деревню. Не умея ни читать, ни писать, он не смог бы обратиться к услугам почты. Нередко бывает, что муж пребывает в отлучке пять или шесть лет без вестей от семьи и сам не сообщает ничего о себе. Во время это долгого «вдовства» иногда бывает, что «матушка» забывает свои обязанности, и когда находившийся в безвестном отсутствии муж возвращается, он находит в гнезде новых птенцов. Он философски относит невинных маленьких существ на счёт провидения и принимает их как божий дар. Это ещё дополнительные руки, дополнительная польза в полях. Однако незаконное сожительство довольно редко в деревне. Такие случаи более часты среди мужиков, живущих в городе, из-за трудностей в получении необходимых бумаг для заключения брака.
    Русский мужик сердечен, гостеприимен, мягкого и мирного нрава, терпелив в бедствиях. У него все качества, создающие великие народы, но, к несчастью, ни одно из этих качеств не было развито. У мужика скорее инстинкт, чем практика добра. У него для включения в цивилизованную жизнь есть необработанный и косный ум, скрытая, дремлющая сила. Великорусский крестьянин, кажется, остался примерно тем, что он был в эпоху монгольского вторжения. Ему, которому так мало нужно для жизни, как озаботиться прогрессом? Когда у него клочок земли, крыша, где преклонить голову ему и его детям, лошадь и телега и к этому чёрный хлеб, огурцы, щи, крупа, немного сушёной рыбы, он счастлив, как, говорят, были когда-то короли во время оно. Ему кажется, что желать больше нечего. Молоко, масло, яйца никогда не появляются на его столе, эти лакомства он сохраняет на потом, для золотых дворцов рая.
    Известно, что он постится часть года (7 недель в Великий пост, две или три недели в июне, в начале ноября до Рождества, среды и пятницы каждую неделю), поскольку ревностен и скрупулёзен в соблюдении церковных правил. Он верит с простотой и наивностью ребёнка. Его набожность не имеет ничего притворного. Он претерпит смерть и мученичество в защиту веры. Человек молитвы, как люди Востока, он так же, как и азиат, суеверен и фаталист. Когда огонь охватывает его избу, он спасает иконы, а если может, – и окна, и мебель. Затем бесстрастно ждёт, говоря: «Господи, да будет воля твоя!»
    Однако его религиозные чувства никогда не удерживают его склонности ко лжи и воровству. Но в этом скорее его недостатки, чем порочность духа; внутреннее недоверие к тем, кого он не знает, не очень чёткое различение «твоего» и «моего». Для русского крестьянина бог создал для всех землю и леса, и украсть зерно, фрукты, лес – для него не воровство, поскольку наша добрая мать-земля, производящая их, принадлежат всем и должна питать жизнь всех своих детей.
    В деревне нет или почти нет преступности. Мужику чужд дух мести, как и дух признательности. Он забывает оскорбление так же быстро, как и благодеяние. В глубине его характера большая лёгкость и крайняя беззаботность. Его подвижная натура постоянно требует новостей и изменения. Вот почему мужику неизвестны местничество и патриотизм. Всё, что туманно и нечётко, привлекает славянскую душу и оказывает на неё неотразимое очарование. Вот почему русский не может остаться верным никакому лицу, никакому делу; он даже себе не верен.
    После отмены крепостного права встал великий и тяжёлый вопрос: улучшилась ли судьба крестьян? В Малороссии – да, в Великороссии – нет. На юге, где земля жирна и плодородна, благосостояние мужика улучшилось. На севере, где суровый климат, неблагодарная почва, местами почти бесплодная, крестьянская бедность всё растёт.
    Есть ещё аргументы. На Украине, во всей Малороссии крестьянин может покинуть общину (мир), поскольку принадлежность к ней составляет привилегию. В Великороссии община – тираническая институция, которая притесняет крестьян, обременяет таксами и налогами, привязывает их к земле. И нормальная прибыль, получаемая мужиком при обработке своей земли, почти никогда не достаточна для выплаты обложений. К тому же до отмены крепостного права семьи были тесно едины, они жили сообща на одном участке, под одной крышей, подчинённые старикам. В России видим то же самое, что в Хорватии: скот, сельскохозяйственные орудия, урожай принадлежат ассоциации. Деньги, зарабатываемые каждым работником, вкладываются в общую кассу. Сейчас молодые семьи понемногу устраиваются в новых, отдельных избах, распыляют свои силы, удваивая свои расходы. Что происходит? Когда год плохой, крестьянин, который ничего не приберёг и которому никто не пришёл на помощь, впадает в крайнюю бедность.
    Во времена крепостного права помещик мог бить мужика, третировать его всячески, но мужик не умирал с голода. Жестокие хозяева были исключением. У них была великая заинтересованность беречь и щадить эту человеческую скотинку, которая обрабатывала их поля и которая продавалась, чтобы оставить их погибать. Крестьянин был для помещика капиталом, при хорошем управлении дававшем неплохую прибыль. Вот почему, когда мужик был болен, если впадал в нужду, помещик заботился о нём, доставлял хлеб, семена, скот. Если умирал, то заботы переходили на вдову. Три дня барщины в неделю – не слишком великое дело для того, чтобы не умереть от голода!
    Нынче бывший барин эксплуатирует крестьянина, как еврей в Малороссии. Он продаёт за непомерную цену то, что когда-то давал даром. Много крестьян не имеют даже чем заплатить за дрова для отопления зимой! Ведь мужик во время своего освобождения и раздела земель не получил лес. Голод сменил крепостное право.
    Со времени освобождения эти ужасы, которых раньше не знали, слишком часто стали поражать целые территории. Если просмотреть журналы 1874 года, который был годом бедствия и несчастий, «ужасным годом», можно представить, что такое голод в России в конце XIX века. В 1874 году почти треть России чуть не умерла от голода. В Самаре, Уфе, Саратове, Оренбурге, на берегах Дона, в окрестностях Херсона, Одессы, в Бессарабии, Калуге, Перми, Казани тысячи крестьян не имели хлеба и ели рубленую солому. В уездах Николаева и Бузулука, в сельскохозяйственных колониях смертность детей достигла 66 и 70%. Хлеб, который ели несчастные крестьяне, походил на торф. Гонимые голодом, деревенские жители продавали свои дома и бродили многочисленными группами на дорогах. В конце августа в Петербург был послан образец хлеба, который пекли в Самарской губернии. Что это был за хлеб? Ужасная смесь пепла, глины, желудей и соломы. Ни крошки муки! (…) А тем временем сборщики налогов продолжали взыскивать с голодающих крестьян недоимки и налоги.
    «Через час после моего приезда, – писал в одну из газет путешественник, проведший ночь в одной деревне Бузулукского уезда, – толпа крестьян собралась перед постоялым двором, где я остановился. Мужики падали на колени, женщины показывали мне их детей, бледных и худых, доведённых до состояния почти скелета. И вся эта толпа кричала слабыми, умирающими голосами: «Дайте нам хлеба!» Это раздирало душу. Так как дети не переставали плакать, их стали укладывать, говоря им, чтобы успокоить, что настала ночь, а ночью не едят. Одна женщина хотела покончить жизнь самоубийством вместе с ребёнком. Эти несчастные продали всё, что имели. Их бедные хижины абсолютно пусты. Время от времени в деревне можно встретить ягнёнка, но он больше не принадлежит мужику, который отдал его в гарантию того, что ему одолжили хлеб».
    (…) Главной причиной этих незаслуженных страданий является налоговая система, она несправедлива и несовершенна. За 100 миллионов десятин земли крупные землевладельцы, бывшие помещики, платят только 13 миллионов рублей налогов, тогда как мужики за 105 миллионов десятин – 195 миллионов рублей. Крестьянин обязан платить больше такс и обложений, чем он имеет доходов. Вот налоги, которые платит семья крестьян с четырёх десятин земли: 10 рублей – личный налог, 7 рублей – поземельная подать, 1 рубль – уездный налог, 1 рубль – священнику, от 30 до 50 копеек – общинный налог. Всего 20 рублей, то есть 5 рублей на десятину. А десятина, если крестьянин – работник с орудиями труда, приносит ему 3 рубля в год. Официальная статистика по Самарской губернии говорит, что крестьянин платит налоги и таксы в 32 рубля, тогда как его доход 19 рублей! В Орловской губернии общий объём налогообложения превосходит крестьянские доходы на 45%, а в Новгородской – на 56,5%.
    Что из этого происходит? Общее падение сельского хозяйства, разорение мелких собственников и эти неурожаи и голодовки – совсем не случайные явления, которые, кажется, становятся хроническими в России.
    Землю, которую пашет крестьянин, он пашет не для себя, а для фиска. Он засевает её и убирает урожай, чтобы расквитаться с платежами государству и общине, и когда он всё уплатил, ему ничего не остаётся. «Русский крестьянин, – сказал один русский, – всегда работает, чтобы платить за что-нибудь или кому-нибудь». В большинстве губерний выкупные платежи, которые должен делать мужик за выкуп своей земли, превосходит нынешнюю цену земли или представляет по крайней мере половину, таким образом, как писал граф Шувалов, освобождённый от крепостного права мужик работает нынче весь год для своего бывшего барина без вознаграждения!
    
    Перевод с французского Николая ЕПИШКИНА
Яндекс цитирования