Через бурные потоки жизни
Окончание. Начало в №№ 50–52 (2019) На всесоюзных совещаниях ежегодно сообщалось о несчастных случаях с юными туристами: сорвались с обрыва, утонули, разбились... Читинскую область, к счастью, такое миновало. Свои семинары организовывали по различным направлениям туристско-краеведческой деятельности. За всеми штатными сотрудниками были закреплены районы, которым они оказывали методическую помощь, а выезжая туда время от времени, – и практическую: проводили соревнования по туризму, ориентированию, консультации по краеведению. Большая работа проводилась по школам: помогали организовывать школьные музеи, готовить документы для регистрации, правильно оформлять экспозиции. Проводились семинары школьных руководителей музеев. Много было, всего и не перескажешь. После проводов на пенсию Нина Степановна сменила капитанский мостик учреждения на простую работу ротаторщицы и решила, раз появилось свободное время, исполнить свои мечты, их было две – научиться водить автомобиль и заняться киносъёмкой. Всё получилось. На права сдала с первого захода. Постепенно научилась пользоваться кинокамерой. С Е.И. Сульженко в 1984 году сняли фильм «Осиктокан», который принял участие в областном конкурсе любительских фильмов и XXII Всероссийском кинофестивале любительских фильмов, посвящённых историко-культурному наследию народов РСФСР. Фильм получил дипломы третьей степени. Но самым памятным стал первый фильм… Чтоб научиться снимать, Нина Степановна пришла в Читинский киноклуб. Вскоре там организовали семинар, приехали спецы из Москвы. Нина Степановна вспоминает: «Нам дали задание сделать свой первый фильм! Здорово! Но что снимать и где, каждый решал сам. Пойти отснять «Мой город»? Так к этому объекту рвались уже человек десять, к тому же гость из Москвы всех отговаривал от этой затеи. Говорил: «Надо снимать людей, а не дома. Должна быть динамика». И то правда: дома похожи друг на друга, а люди всё-таки разные. И потом, станут просматривать отснятые ленты о городе, в случае плохих кадров все откажутся от авторства (ведь фильмы без титров), а как появятся хорошие – так всем захочется сказать, что это он снимал. Попробуй, разберись. …Нет, на «Мой город» я не пойду. Есть, правда, хороший объект «Праздник весны» – красочный, многолюдный. Но туда уже идут 12 кинолюбителей, тринадцатой мне идти не захотелось. А кинорежиссёр из «Мосфильма», знай, убеждал: «Снимайте каждый своё, что ближе». Хорошо ему говорить «что ближе», а если это «ближе» в настоящее время далеко? Вот мне, например, хотелось отснять своих юных туристов. Костёр, дымок и живые люди, к тому же они мне самые близкие… Но они уже 6-й день в походе. Как быть? А может быть, рискнуть их догнать?.. Так я и решила. Станция Ингода, где должны были быть туристы, невесть как далеко – всего в 50 км от Читы, об этом я знаю по маршрутной книжке, да и руководитель группы (Миша Сапижев, мой бывший кружковец) держит меня в курсе событий телефонными звонками из населённых пунктов. Доехать туда можно на электричке, которая отправляется в 8:30 (это я точно узнала в справочном). План стал превращаться в реальность. Ночь накануне отъезда прошла в каких-то кошмарах – кадры, люди, дома… Ещё бы! Еду на первую самостоятельную съёмку. Ранним утром в который раз проверяю своё хозяйство: кинокамеру, плёнки разной чувствительности, осветительный прибор… Ну прямо как у настоящего кинооператора! В футляр кинокамеры, где должны храниться всякие кинопринадлежности, кладу таблетки (так, на всякий случай), кулёчек конфет (арахис в шоколаде) – гостинец для ребят. Ещё раз осматриваю себя в зеркале и отправляюсь. Троллейбус подошёл к вокзалу, когда до отправления электропоезда оставалось минут 20. Настроение приподнятое! Но не успела я перейти дорогу к вокзалу, как диктор по радио объявил: «До отправления электропоезда Чита – Могзон осталось 2 минуты». И я, не ощущая тяжести аппаратуры, со всех ног бросилась навстречу идущей с поезда толпе людей по подземному переходу. Поспешно поднимаюсь в вагон. Тут же за мной закрываются двери. Поезд трогается. Успела! Немного отдышавшись, смотрю на часы, недоумённо спрашиваю у соседа: «А прочему же поезд уходит раньше?» – «Нет, пошёл по расписанию – 8:13». Наверно, мне в справочной неправильно сказали, или я не так поняла. Ну, ничего! Главное – я в поезде. Прошла в полупустом вагоне к свободной скамейке, села к окошку и радуюсь, что всё же успела, а могла бы и опоздать, и тогда моё задание осталось бы невыполненным. Расположилась поудобнее. На скамеечку напротив поставила кинокамеру, рядом с собой – сумку с осветительными приборами, и так мне легко и радостно, что удачно начался день. Радуюсь потихонечку, а сама посматриваю на дверь в ожидании, когда придёт билетный кассир, чтобы билетик приобрести. Уже проехали 2–3 остановки, а её всё нет. – Наконец-то! – обрадовалась я, увидев кассира, а с нею и контролёра… – Ваш билетик… – Я хотела бы у вас его приобрести. – Поздно, в Чите надо было брать. Платите штраф. Объяснять было бесполезно, да и не хотелось портить настроение, которое было таким прекрасным с утра. Я молча протянула деньги. – Ваша фамилия? – Иванова. – Возьмите квитанцию, Иванова. Взяла. Вот я и с билетом, а утренняя радость куда-то ушла. Не то, чтобы мне было жалко денег, а какая-то обида меня взяла. Будто оскорбление получила от этой «занозы» (это я так про себя обозвала контролёра). Мелькают остановки, я их уже машинально читаю, а сама занята своими думами. Вот знакомый элеватор. Откуда он мне знаком? А! Это сюда на ст. Ингода в студенчестве, когда мы работали в колхозе, возили на машинах сдавать зерно. И далёкие воспоминания защемили сердце (не зря, оказывается, я прихватила валидол). Вдруг мой взгляд упал на группу каких-то ребят в куртках-энцефалитках и штормовках, похожих на те, что мы выдали ребятам на поход. Стоят на перроне. Кому-то машут руками, что-то кричат… Наконец-то я очнулась и всё поняла. Это же моя остановка, и меня встречают ребята! Бросилась в тамбур, но двери передо мною закрылись, а ребята всё махали руками и продолжали что-то кричать... Оставшись в тамбуре, я желала единственного: чтобы вновь не пришёл контролёр. Не стану рассказывать, как я добралась до ребят, но спустя час после первой встречи была вторая – радостная, шумная, сумбурная… Руководитель группы долго жал мне руку, как самому близкому человеку, а ребята осматривали мою аппаратуру и недоумевали, что меня связывает с ней. Потом не выдержали, стали спрашивать: – Нина Степановна! Вы нас будете снимать? А почему раньше кино не снимали? – Некогда было, ребята. Вы должны мне помочь сделать киносюжет. Когда у вас будет встреча с ветераном Великой Отечественной войны? – А мы её провели вчера, – отвечает Миша Сапижев. – Почему вчера?! По плану она сегодня. – А сегодня он (ветеран) уехал в город… – Как хотите, организуйте встречу! Мне нужен сюжет. Учитель школы придумал сходу: – Есть у нас тут старожил, я сейчас поговорю с ним. Через полчаса пришёл и сообщил, что можно идти на встречу. Подходим к дому, на воротах – красная звезда, на дворе – дед такой самобытный, в ичигах, фуфайке, подпоясанный красным кушаком. Хоть сейчас снимай. Но я его на улице снимать не стала: плёнка-то у меня чувствительная, для съёмок в интерьерах, а не на улице. Думаю: пусть заходит в избу, там и сниму. А он: «Вы, паря, не по адресу пришли. Говорить я не умею да и сниматься не снимаюсь. Вы идите-ка к Егору Чуприну». Подошла к нему говорю: «Вы не волнуйтесь, Семён Анисимович, мы вас долго не задержим». Но он и не думал волноваться. Видит, что ребята степенно уселись вокруг стола, достали блокноты, карандаши, приготовились его слушать, и разговорился. Я в это время успела подключить свет, приноровилась, прицелилась, жму на кнопку, а она… молчит, жму, а она ни с места! Виду не подаю, начинаю устранять неполадки. Открываю крышку кинокамеры. Батюшки! Я плёнку не тем концом зарядила. Но я во всеоружии. Беру рукав (это такой мешок из тёмной ткани для перезарядки плёнок) и делаю перезарядку. Вот теперь затрещала, как надо. Покрутилась же я вокруг этого деда: то слева, то с права, то руки крупным планом, то ноги, то бабку… Уже всё переснимала, а он не заканчивает. И всё будто бы говорит не по существу – где родился, где женился, с кем ругался. Мы ему: – Семён Анисимович, вы расскажите про войну. А он своё. – Семён Анисимович, вы покажите свои медали. А он своё. – В какой вы части служили? Не слышит. – В какой дивизии? Не помнит. Думаю: какой-то странный дед попался. Может, он вовсе и не ветеран войны. Так кто же он? Ведь не зря на его доме звёздочка прибита. К тому же и домик у него чистенький, беленький, пихта растёт только во дворе их дома, больше нигде. Ладно, думаю, подожду, а ребята уже полтетради исписали. Наконец-то он вынес откуда-то свои грамоты, всякие удостоверения, медали. Я обрадовалась, начала всё это детальным планом снимать. Вот, думаю, будет здорово. Наконец пришло время прощаться, и эту сцену зафиксировала. С чувством выполненного долга стала убирать осветительную аппаратуру, укладывать и упаковывать в сумку. На меня смотрят с уважением и почтением, а как же! Не каждый раз приезжают снимать кино. А я, знай, важничаю. Потом решила убрать отснятую и зарядить новую плёнку. Попробовала её скрутить, и вдруг она у меня… размоталась. Видно, зуб не сработал, или перфорация не туда, куда надо, попала. Все меня окружили, сочувствуют, а я им так спокойно говорю: «Ничего страшного. Это всегда так бывает в начале и конце плёнки, она используется для зарядки в кинопроектор». А сама её зубами перегрызла и прячу в сумку. Как снимала вторую плёнку, рассказывать не буду. А надо бы, потому что на самое интересное плёнки не хватило. А всё почему? Небось, у Шаронова (Андрей Шаронов – забайкальский кинооператор. – Прим. ред.) никогда так не получится, потому что у него всегда плёнок больше, чем надо. А ещё потому, что он, пока не снимет фильм, – никому ни гу-гу. Обратная дорога была хорошая, если не иметь в виду поговорку «в Атамановку через Романовку». Чтобы сесть в автобус, идущий в Читу, пришлось вернуться на две остановки назад. Потом был просмотр. 1-й гость из «Мосфильма» сказал: – Спины чьи-то видны немного. – …и ноги чьи-то видны, – сказал второй гость из «Мосфильма». – Одна панорама есть, – сказал директор киноклуба. – И головы видны, – сказал кто-то из семинаристов. – В общем – ничего! – сказали все. И я счастлива. Вот и не верь после этого в приметы. Ту квитанцию на три рубля, выписанную на имя Ивановой, я храню как счастливый билет. А как же! Так был сделан первый фильм «Тропою поиска»…» *** Сейчас Нине Степановне 93-й, она прекрасно водит машину. Недавно звонила из Америки, с улыбкой вспомнили про первую съёмку. Жизнь продолжается. Михаил САПИЖЕВ, педагог-организатор Забайкальского детско-юношеского центра |
