Газета 'Земля'

Взлетая, падая и поднимаясь вновь
Краснокаменск досыпал последние часы перед очередной рабочей толкотней и только в его номере, весьма объемном, со стильной мебелью, холодильником и телевизором, горел свет. На правах хозяина предложил: «Александр Владимирович, может, поспите до отъезда в аэропорт пару часов?».

– Вряд ли у меня это получится, – ответил он и добавил: – Сна ни в одном глазу. Видимо, сказывается часовой пояс. Да и потом, в самолете по дороге домой высплюсь. А сейчас давай врежем по кофейку: у меня с собой банка растворимого, причем не того, что в магазинах продают, а настоящего, бразильского. Мне знакомый дипломат привез в подарок. Это, доложу я вам, преотличнейшая вещь!
Кофе действительно был превосходным, да с коньячком, да с лимончиком, да под бутерброды с сыром (спасибо, об этом побеспокоилась принимающая сторона). После очередной сигареты, а курил он часто, Александр Владимирович продолжил свой монолог, причем, начал его с вопроса: «Ну, о том, что первый президент России любил крепко выпить. Не знают разве слепоглухонемые… Надеюсь, вы к ним не относитесь?».

    Естественно, нас хлебом не корми, а дай посплетничать о человеческих слабостях вождей. То, что пьем сами, это ладно, ничего особого! Но вот они, небожители, неужели как мы все подвержены чарам искусителя Бахуса? Первая реакция: «Не может быть!» Вторая: «А почему бы и нет!». Третья: «Зачем нам такой пьяница-президент!». По части первого моего умозаключения, то в этом разделе пальма информационного первенства принадлежала автору этих строк, о чем я и поведал Руцкому. А было так. Летом девяносто первого года, когда политическая ситуация была относительно спокойной и по улицам столицы еще не ездили танки, в очередной командировке в Москве посетил своего друга Валерия Симонова, который из забайкальской молодежи был приглашен сначала в ЦК ВЛКСМ, а затем стал одним из заместителей газеты «Комсомольская правда». Был конец рабочего дня и мы перед вечерним междусобойчиком с друзьями-земляками решили немного размяться коньячком. Дверь – на запор, дабы избежать лишних пересудов, на стол – немудрящий набор посуды. Периодически раздавались телефонные звонки, но хозяин кабинета был краток и категоричен: «Извините. Я очень занят». Однако, после очередного дринь-дринь Валера сказал в трубку: «Заходи, только быстро». Открыл дверь и в кабинет шагнул худой, длинный очкарик лет тридцати. Дверь опять на замок. На столе появляется третья рюмка. Валера представляет своего коллегу: «Наш политический обозреватель Паша Вощанов. Это он сейчас такой простой и доступный, а полгода назад к нему ни на какой козе подъехать было невозможно». Гость запротестовал: «Да ладно, Валера, я же не Бурбулис, я же был и остался журналюгой». И тут только до меня дошло: мы выпивали с первым пресс-секретарем первого президента России Ельцина». Вероятно, в другой обстановке Павел не стал бы откровенничать со мной, человеком со стороны и малоизвестным ему. Скорее всего, сыграло присутствие Валеры Симонова, с которым он, как я понял, поддерживал искренние товарищеские отношения. При этом хозяин кабинета не то чтобы бравировал этой дружбой, но неназойливо подначивал вчерашнего кремлевского чиновника. И Вощанов не торопясь, как бы в пику нашим читинским воспоминаниям, выдавал свои, связанные с Ельциным. Тема пьянства первого президента обсуждалась в народе повсеместно, но негромко: он хотя и большой любитель крепко зашибить, но что ни говори – действующий глава нашей многострадальной страны России. Рассказ о первой совместной поездке в Америку Павел Вощанов предварил такими интригующими словами: «Все, что писал и я, и мои коллеги-журналисты об этом неофициальном визите – вранье! Где бы мы ни жили, в наших гостиничных номерах виски стояло коробками, а карманных денег от разных благотворительных фондов было так много, что на них можно было не то что гостинцы домочадцам приобретать – виллу можно было купить».
    Именно тогда, с подачи итальянских телевизионщиков, весь мир облетели кадры, как Ельцин шатаясь взобрался на трибуну и заплетающимся языком еле-еле прочитал лекцию о демократических реформах России». Было стыдно и обидно за державу, но, как говорится, слов из песен не выбросить, Ельцин от дармовой выпивки не просыхал. Стоило больших трудов привести его в божеский вид на очередную неофициальную встречу, на которой он с первых минут тянулся к бутылке. Американцы делали вид, что ничего противоестественного нет в неординарных поступках опального политика, стараясь всячески подчеркнуть его (Ельцина) достоинства, неназойливо, как капля камень долбила, укрепляли в его сознании тезисы о «русско-американской революции», которая, по их сценарию, и была блестяще осуществлена, но какой ценой?
    Чтобы лучше понять атмосферу тех раскаленных в прямом и переносном смысле этого слова лет, надо прочитать статью главного редактора «Российской газеты» Валентина Логунова, который назвал ее «Разочарование». Поступок для июля 1992 года более чем самоубийственный, так как газета была органом ельцинского правительства. Но таков уж несломный характер у нашего земляка Валентина Андреевича, когда о своем личном благополучии и безопасности он просто не задумывался ни на минуту, когда речь шла о судьбе России.
    (Продолжение следует).
    Владимир КИБИРЕВ, публицист