Газета 'Земля'

Борис ВАСИЛЬЕВ
ВЕТЕРАН
(Продолжение. Начало в № 18-19).
    – Вот и о тебе вспомнили, – улыбнулся он, проходя в комнату.
    – Ох, Петя, не надо бы всего этого, – вздохнула она. – И чего им нас-то вспоминать, какие мы солдаты?
    – Все правильно, – строго сказал муж. – На войне у каждого – своё дело, не все же из винтовок лупили.
    Петр Николаевич неторопливо надел очки и прошел к заветной полке, где любовно были собраны дорогие его сердцу книги. Ласково провел ладонью по суперобложкам, подумал припоминая. И не припомнил.
    – Кто у тебя командующим-то был?
    – Техник-лейтенант Фомушкин.
    – Ну, какой там Фомушкин! – усмехнулся муж. – Я тебя серьезно спрашиваю, а Фомушкин твой – это, знаешь, для домашнего употребления. Ты же выступать будешь перед массами. Перед комсомолом, звонкой нашей сменой. Какое им дело до твоего техника? Тут масштаб нужен! Толбухин, точно?
    Она кивнула немного расстроенно и тут же улыбнулась, чтобы скрыть это расстройство. Но Петр Николаевич на неё уже не глядел, а отбирал с полки то, что имело касательство к Четвертому Украинскому фронту.
    А расстроилась Алевтина Ивановна из-за его пренебрежительного отношения к ее «командующему», технику-лейтенанту Фомушкину. Расстроилась, потому что сразу вспомнила этого Фомушкина, когда-то наглухо засыпанного в окопе и откопанного благодаря великой фронтовой случайности. После этой контузии у него непроизвольно дергалась голова и при малейшем волнении дрожали руки. Все девочки отряда знали об этом и изо всех сил старались уберечь своего «командующего» от неприятностей. Не потому, что жалели – на войне этого чувства ни у кого надолго не хватит, – а потому, что техник-лейтенант был в два раза старше любой из своих подчиненных и всегда упорно твердил одно:
    – Вы, девчата, мне всё говорите, все свои секреты. У меня дочке двадцать лет, и я всё про вашего брата знаю. Требую не стесняться.
    Но они все-таки были девчонками, стеснялись, мучились из-за этого и болели, и руки техника-лейтенанта Фомушкина дрожали всё сильнее и сильнее.
    – Какую основную стратегическую задачу решал Четвертый Украинский фронт под командованием маршала Советского Союза Федора Ивановича Толбухина? – опять сдвинув брови, начал муж, и Алевтина Ивановна тотчас же постаралась изгнать из своей памяти дрожащие, как у старика, руки своего командира. – Ну, первый этап войны мы отложим: ты ведь в сорок третьем на фронт пришла?
    – В сорок третьем. В апреле.
    – Значит, главное – второй этап, – важно сказал Петр Николаевич. – Он и вообще важнее, и ты – прямая участница. А второй этап – это интернациональная помощь порабощенным фашизмом странам. Освобождение Румынии, братской Болгарии и боевое взаимодействие с югославскими партизанами. Ты где войну закончила? В Белграде? Значит, сходится, этим и завершишь. Про освободительную миссию поняла? Завтра проштудируешь. – Он уважительно погладил стопочку отложенных книг. – Тут я тебе материал подготовил. Не какая-нибудь там художественная литература: мемуары! Вот на них и опирайся.
    – А про себя?
    – Что про себя? – не понял Петр Николаевич.
    – Про себя рассказывать велели.
    – Это как белье стирать? – усмехнулся он. – Стирать они и без тебя умеют. – Но чтоб сгладить слишком уж явную насмешку, добавил серьёзно: – про себя, Аля, рассказывать нам ни к чему, это никому не интересно. Важно в масштабе вопрос поставить. Миссию подчеркнуть важно, понимаешь?
    Алевтина Ивановна покивала, соглашаясь. Она верила мужу: он и выступал часто, и знал больше, и читал книги. А сама Алевтина Ивановна, относясь к литературе с великим уважением, читала редко и мало, чаще обходясь телевизором да семейными походами в кинотеатр «Ткачиха». И времени на чтение у нее не хватало, да и потребности особой она в нём не испытывала. Книга требовала сосредоточенности и времени, а телевизор можно было смотреть, штопая дочке колготки.