Бессмертие

    

    Не знаю, как это растение называют в других местах, у нас, в Приононье, его называют морковник. Каждому понятно: «морковник» и «морковь» – слова родные, единоутробные. Родство морковника с морковью не только по названию узнать можно. Листья морковника на морковные похожи. А понюхаешь листок морковника, подержишь в руке и сам потом целый час морковью пахнуть будешь. А вообще-то морковник на морковь нисколько не похож, как и морковь на морковник не похожа.

    Морковь человек посеет и до самой уборки урожая, можно сказать, не видит: вся в земле она прячется, лишь ботва её о жизни-здоровье своей хозяйки говорит. Ботва зелёная, ядрёная – жди урожая. Желтеть начала, упала – лейку в руки да к бочке с водой беги – морковь воды просит, заботы ждёт… «Сидит девица в темнице, а коса – на улице». Это про неё, морковь, сказано.

    Морковник же у нас не сеют. Никто за ним не ухаживает. Наоборот, даже росточки его безжалостно уничтожают: «Дурную траву – с поля вон!» Морковник не только с полей и огородов прогоняют. Его и на лугах уничтожают. Он даже на корм скоту не годится. Прогоняют, уничтожают. А прогнать, уничтожить не могут.

    Растёт морковник не по дням, по часам. На любой земле, в тени и на солнцепёке. Ни дождя, ни зноя не боится. И если ему никто не мешает, не препятствует, до высоты человеческого роста за недолгое время, когда другие травы ещё только в рост входят, поднимается, зонт размером с наш зонт, которым мы от дождя укрываемся, раскрывает, семена вынянчивает, к самосеву готовится.

    Идёшь по полю заброшенному, по поляне некошеной, каких много сегодня, – стоит красавец морковник. Стебель в руку толщиной выше тебя ростом, шляпа – при случае трёх человек от зноя прикроет, а уж легка и узорчата – некоторым вязальщицам, плетельщицам поучиться не грех. Взглянешь, забудешь, что это сорняк обыкновенный и даже вредный, – поздороваться хочется. Уж больно крепок, свеж, красив, горделив, жизнестоек, ни засухе, солнцу палящему, ни дождям проливным, секущим непокорен. А силу, жизнестойкость умение в любых передрягах голову высоко держать, не сдаваться в России во все времена уважали…

    А теперь я в грехе признаюсь. О своей дружбе с одним из таких сорняков-морковников расскажу.

    …Познакомились мы с ним этак лет пять-шесть назад. Шёл я по своей заветной, затерянной в кустах тропе вдоль берега любимой протоки. Вышел на крошечную поляну. Решил передохнуть, минутный привал сделать. Сбросил с плеч рюкзак, присел, огляделся и удивился – метрах в трёх от меня стоит возле раскидистого куста черёмухи… морковник. Прямой, крепкий, чуточку синевато-розовый стебель на руку сильного, здорового, рабочего мужика похож. Розоватые веночки, жилки сквозь упругую кожу просвечивают. Силой, бодростью веет от морковника. Вокруг шляпы пчёлы, осы гудят, толкутся. По стеблю жуки, муравьи снуют. Что они на морковнике находят, не знаю. С детских лет помню – сок его горький-прегорький. Правда, есть в нём какая-то сластинка, но в рот ни листок, ни кусочек стебля не возьмёшь, а возьмёшь – тут же выплюнешь.

    В детстве мы из стеблей морковника насосы-брызгалки делали, в жаркий день друг на друга прыскали – освежались…

    Посидел, постоял я у этого морковника – дальше «поехал». Так и повелось. Как только окажусь в том месте у морковника-великана – своему знакомому «здравствуй» говорю, передышку делаю.

    …Пришла зима. Походы мои закончились. А на следующее лето, идя по своей тропе, я снова вышел на ту же полянку и тот же морковник увидел. Стоит как ни в чём не бывало. И даже шляпа цела. Ни ветры, ни снега её не обломали, куст черёмухи по-дружески прикрыл – ветвями, молодыми побегами, стволом, слегка пополневшим.

    Долго, внимательно присматривался я к морковнику: жив ли он, ведь с тех пор как мы с ним последний раз встречались, осень, зима, весна прошли. И дожди его осенние били-хлестали, и зима льдом-холодом испытывала, и весенние ветры на излом взять пробовали. Присматривался, присматривался, но так и не понял. И цвет стебля всё тот же, и шляпа роскошная, мушкетёрская на месте.

    Прошёл ещё год – всё повторилось.

    Прошёл ещё год – стоит морковник.

    Прошло пять-шесть лет… Сам я всё реже хожу-брожу по любимым заветным тропам. Не то чтобы любовь моя к походам, к родным местам притупилась. Силы не те…

    Недавно, воспользовавшись попуткой, я, как теперь перед женой хвастаюсь, совершил если не отважный, то отчаянный поступок, – побывал на берегу протоки и на своей почти заросшей кустами ивняка, черёмухи, боярышника тропе. Иду, сам над собой посмеиваюсь: вон и черёмушный куст, под которым морковник стоял, в настоящее огромное дерево превратился, за сто метров видно. А морковник – всего лишь трава, обыкновенная трава…

    Но хотите – верьте, хотите – нет, обошёл я черёмушное дерево и глазам не поверил – стоит мой морковник, как ни в чём не бывало стоит. И цвет стебля всё тот же и шляпа всё та же, мушкетёрская, залихватская…

    Что это – чудо природы такое? Новый вид растения какого-то, на морковник похожего, я открыл, или сам морковник может так долго, если его не трогать, не убивать, жить?

    Постояли мы с ним, помолчали, и я потихоньку к дороге потащился, попутку в обратную сторону ждать. Как ни бодрись – силы уже не те… Не те уже силы… И всё же до новой встречи, обязательно до новой встречи, друг морковник!..

    

    Послесловие

    Поставил я последнюю точку в новелле своей и, как это часто делаю в подобных случаях, прочитал её жене. Женщины – мудрые люди. Лучше всякой цензуры в правде-неправде и во всех прочих литературных тонкостях разбираются. Всегда могут добрый совет дать.

    Внимательно выслушала меня жена и сказала:

    – Вот ты пишешь: «Прошло пять-шесть лет», а морковник твой как ни в чём не бывало стоит. Не поверят читатели. Не поверят. Не может такого быть. Морозы у нас за сорок бывают. Ветры – деревья валят. А морковник стоит и стоит…

    Неужели ты не понял, не догадался сам, почему он ни жары, ни мороза, ни ветра не боится – живёт и живёт, как какой-нибудь баобаб тысячелетний в тёплых странах растущий?

    – Нет.

    – В какое время года ты обычно бываешь у своего бессмертного морковника?

    – Осенью, когда все обычно в отпуск идут.

    – Так тут всё ясно. Морковник из своей шляпы семена вокруг себя насеет. Сам умрёт. А весной одно из семян прорастёт и к осени на место умершего родителя во всей своей красоте встанет. И так из года в год.

    – Ёлки-палки, – почесал я в затылке. – До чего же вы, женщины, мудры, догадливы. Наверное, всё действительно так и происходит.

    – В природе и у трав, и у деревьев, и у зверей, и у людей всё именно так и происходит. Поколение за поколением оставляет на земле своих потомков. Одни уходят, другие приходят – жизнь повторяется, возрождается, продолжается…

    – Жизнь вечна и бесконечна…

    – Да, жизнь вечна и бесконечна…

    И мы улыбнулись друг другу. Легко и радостно, как почти шестьдесят лет назад при первой нашей встрече улыбнулись…