Батакан: ржа времён, да люди золотые

    

Итак, в путь!

    Десять часов в пути – это 553 километра дороги, ужин в придорожном кафе и бесконечные красоты за окном: пробуждающийся лес в окрестностях села Берёзово Нерчинского района, Серёжкин ключ на Приисковском хребте. Ближе к Шелопугинскому району картины для батаканцев становятся всё привычнее – ни связи, ни хорошей дороги, лишь перелески, озёра, болота да редкие птицы, взлетающие в лунном свете с насиженных мест.

    В Батакан прибываем ближе к утру. Тишина. Нет той привычной картины пробуждающегося села с пастухами, собирающими стадо, сельчанами, спешащими на работу, нет суеты наступающего дня. Тишина стоит и в частных подворьях. «Куда спешить? – отвечают местные жители. – Работы нет, хозяйство имеют единицы, коров доить почти перестали!»

    В субботу работает почта – нужное и, как правило, людное место в любом селе, где не только платят, получают, отправляют, но и обсуждают сельские новости. В Батакане почтовым отделением руководит Оксана Анатольевна Стадникова. Молодой специалист набирается опыта рядом с ветеранами службы – почтальонами Светланой Петровной Якимовой и Ниной Афанасьевной Широковой.

    

Ремарка к почтовым маркам

    Участок у Батаканского почтового отделения не просто сложен – для человека, не ориентирующегося на территории, он никогда не станет понятным. Почтальоны обслуживают сёла Луговское, Батакан, Курлея, Закаменная, Зерен и Усть-Начин Сретенского района. Там проживает четвёртый почтальон отделения – Олег Николаевич Ту-ша-ко (необычная для Забайкалья фамилия). Он приезжает в Батакан один раз в месяц, забирает входящую корреспонденцию, сдаёт посылки и письма, которые приготовили сельчане, и через три брода (!) через Газимур на собственном автомобиле возвращается обратно.

    И женщинам-почтальонам достаётся с лихвой. Светлана Петровна – человек от природы резкий, исполнительный, душой болеющий за дело, которому отдано полжизни, поэтому и в выражениях не стесняется и стучать готова в любые двери, лишь бы польза для дела была. «Как в старые времена, мы работаем по плану, – рассказывает Светлана Петровна. – Приятно видеть, что люди стали больше читать, стали больше выписывать газет и журналов, но нам от перевыполнения этого плана зарплата ни на копейку не прибавляется. Шесть тысяч – как ни крути! А какие условия! Порой работать невозможно, от «мудрости» чиновников руки опускаются. Куда я только не обращалась: и президенту писала, и к руководителю в Читу на приём ездила. Откуда мне было знать, что не по графику явилась! Но не обратно же уезжать, прорвалась всё же, поговорили. А толку?! Нас полностью перевели на самообслуживание и самообеспечение. Местный лесхоз бесплатно выделил брёвна и жерди, чтобы заменить изгородь, начальник же как отрезал: «За свой счёт городите заборы или езжайте в Иркутск – участвуйте в тендере (что за слово такое?!); может, и выиграете». А форму какую выдали? Я её в Читу не поленилась свозить, предлагала начальнику примерить. Ему даже «на глазок» велика оказалась! Сумку в центральное отделение, в Нерчинск, отправила. Зачем она мне – развалилась совсем! То же и с велосипедами. Выдали на пять лет и забыли о нашем транспорте, хотя протяжённость участка – несколько десятков километров. Надо отдать должное нашим водителям, которые везут почту из Шелопугино. С транспортом тоже беда – старые машины ломаются, запчасти вовремя не выдают, так они, бывает, на личных приезжают, чтобы вовремя людям газеты, посылки и деньги доставить».

    Почту в селе закрывать никак нельзя, считают женщины. Закрыть – значит, оставить людей без корреспонденции, без возможности оплатить услуги, получить пенсию или детское пособие; значит, отбросить батаканцев ещё дальше от так и не пришедшей в село цивилизации. А руководителям совет – берегите этих женщин, батаканских бессребрениц, которые и изгородь сами поправят, и печку отремонтируют, будут возить из дома дрова, но почту свою спасут. А что в кабинет большого начальника без разрешения врываются или униформу норовят на него примерить, так это не от злобы, а от бессилия, от боли за родное село и любимую работу.

    

Батаканский Анискин

    Виктор Иванович Горбунов – живая легенда не только Батакана – всего Газимуро-Заводского района. Его до сих пор добрым словом вспоминают хулиганистые мальчишки 60–70-х, пытающиеся внушить своим детям и внукам нормы поведения и морали, вспоминая методы дяди Вити. Иногда жёсткие, в этом и сам Виктор Иванович признаётся, но результат, отмечает, они давали отменный, и незамедлительно. «Тряхнёшь, бывало, хулигана или дебошира как следует, пригрозишь ему карой выселения – вмиг забывали, как с бабами да ребятишками драться, как пьяные куражи по ночам устраивать», – вспоминает ветеран правоохранительных органов.

    Властью участковый тех лет был наделён немалой, но не всякий оставил после себя добрую память и уважение за справедливые поступки. «Жизнь с малолетства научила по-доброму к людям относиться, – рассказывает батаканский Анискин, – кто сам трудностей и житейских тягот не испытал, тот чужого горя не поймёт и меру чужих страданий не прочувствует».

    Виктор Иванович родился в предвоенном 40-м году в селе Сивачикан в 14 километрах от Батакана, в глухом, далёком, но многолюдном селе, где были школа, клуб, магазин. Отца призвали в Красную Армию в первые дни войны, и сгинул он в военной мясорубке в 1943 году, а мать умерла в 1947-м. Осиротевшего внука забрал на воспитание дед, овдовевший ещё в начале войны. Про детский дом дед разговоров не допускал, с ним и спорить не решались: Константин Гаврилович был человеком серьёзным и ответственным, а слово его – как удар молота по наковальне. Сказал – отрезал, значит, так тому и быть! Отменный (вся округа знала) кузнец хозяйство вёл самостоятельно: дома пёк хлеб, доил коров, взбивал масло, а внуку наказывал: «Ты, Виталька, учись! Годится тебе грамота в жизни!» «Виталькой дед меня звал», – уточняет Виктор Иванович.

    Окончил десятилетку и прямо со школьной скамьи женился. «Жизнь тяжёлая была, – вспоминает, – да и невеста больно хороша оказалась. Всю жизнь бы жалел, если б упустил свою Раису!»

    Устав в семье Горбуновых был железный: женился – работай, корми семью. Виктор Иванович исполнил его, не переча деду, но два года работы в колхозе вспоминаются и сегодня, как страшный сон: «Работа тяжёлая была – готовили и вывозили дрова, сено для колхозного стада косили, а как подойдёт время трудодни считать, так я ничего, оказывается, и не заработал! Случай помог жизнь облегчить. Уехал из Сивачикана директор клуба, а председатель сельсовета, Сафроныч, ко мне: «Принимай, мол, учреждение. Ты грамотный, должно у тебя всё получиться!» Так я и сделал. С жалованием стали даже в магазин захаживать. До сих пор помню: муку, конфеты, масло в сельпо только по праздникам завозили, а вина на полках сортов 16 стояло постоянно, но редко его покупали, пьянства в селе не бывало. Голодом никогда не жили: молоко, сметана, яйца свои были, в тайге охотничали, рыба со стола не переводилась. Первомай дождаться не могли: традиция годами сложилась – на праздник первого ленка поймать в Газимуре. Рыбалка была отменной в наших местах! Это не нынешнее время, когда самые рыбные речушки старатели глиной загадили, а рыбу, ту, что сбросами не вытравили, сетями и заездками истребляют».

    Как человек семейный, пользовался Виктор Иванович отсрочкой от призыва в армию, но как только дети подросли, военком сразу же выдал повестку. На заседании призывной комиссии начальник райотдела милиции предложил направить призывника-переростка не в армию на три года, а на службу в милицию (была в те времена такая практика). Предоставили право выбора, и после семейного совета дед благословил внука на службу в правоохранительные органы.

    

От Ушмуна до Зерена

    Тридцать лет на страже общественного порядка пролетели, как один миг. Изъездил Виктор Иванович четыре служебных велосипеда, была у него и служебная лошадь, кормящаяся государственным овсом, много позже выделили на протяжённый участок милицейский уазик. Милицейскую «академию» окончил новоявленный участковый за три месяца на курсах, где преподавали бывалые оперативники и следователи, и впоследствии не раз благодарил своих наставников, давших столь глубокие знания, основанные на разборе конкретных ситуаций и личном примере.

    Участок молодому милиционеру определили по месту жительства – от Ушмуна до Зерена, который включал в себя четыре сельсовета, и более десятка разбросанных по тайге сёл. Принял Виктор Иванович должность, и завертелась жизнь в череде бесконечных командировок, выездов и происшествий. «Куда от преступности денешься? Такова натура человеческая. Украл, убил, набедокурил – и тогда это было, и сейчас страшные вещи происходят».

    Одним из самых действенных методов воспитания долгое время был «метод штампа». Из-за напряжённых отношений с Китаем участок Виктора Ивановича считался пограничной зоной, и участковый самолично решал, кого прописывать на своей территории. «Бывало, посмотрю на приезжего человека и думаю: «Зачем мне такой «мусор» в селе нужен?» Да и откажу в регистрации. Езжай, мил человек, туда, откуда приехал».

    Нечасто, но и в глуши, среди людей простых и незлобивых, случались серьёзные происшествия. Оперативную группу из райотдела Виктор Иванович не дожидался никогда – не мог допустить, чтобы следы затоптали и вещественные доказательства уничтожили. К приезду сотрудников милиции документы всегда были написаны, схемы составлены, свидетели опрошены, а зачастую и преступники задержаны! Стопроцентная раскрываемость преступлений у батаканского участкового Горбунова была стабильным показателем.

    В 1966 году вышел указ об усилении ответственности за мелкое хулиганство. Появилась мера наказания, получившая в народе простое и ёмкое название – «15 суток». Участковый смог передавать материалы в суд самостоятельно. Что с Горбуновым шутки плохи, в деревне знали от мала до велика и испытывать его терпение не решались. Потому и проблем у Виктора Ивановича не было. Уж если оформил протокол на кратковременный «отпуск», значит, судья его обеспечит обязательно. Мужики собирали вещички, получали у участкового пакет документов и самостоятельно отправлялись в райцентр на перевоспитание.

    Одни уважали, другие слушались, остальные откровенно побаивались, но делу это не мешало и Виктора Ивановича никак не смущало. Собственная методика работы с населением давала результат – порядок на участке был обеспечен.

    Это и стало решающим фактором в выборе кандидатуры для участия в совещании лучших участковых Советского Союза в 1988 году, куда Виктор Горбунов поехал представителем от Читинской области.

    Командировку в Москву он запомнил навсегда. Сбылась мечта увидеть столицу великой страны, дух захватило от величия музеев, театров, достижений, демонстрируемых на Выставке народного хозяйства, а меню столичного ресторана рассмешило на долгие годы. «В ту пору как раз шла активная борьба с пьянством. Генералы сразу предупредили – с выпивкой будьте осторожны. Но мы разве не русские люди? Заказали по 100 граммов водочки, закуску нам на блюде принесли городскую, а меня, из Сивачикана, разве накормишь прозрачными ломтиками колбасы? Подозвал я официанта и на всю компанию заказ сделал. Парень сначала глаза вытаращил, потом принёс три тарелки с мясом и отрапортовал: «Мясо говяжье, отварное, холодное!» С той поры я как это блюдо увижу – улыбаюсь!»

    На том совещании вручили Виктору Ивановичу часы от министра внутренних дел генерала Елисеева, а после снова была работа. В 53 года участковый ушёл на пенсию, хоть и просили ещё поработать. Участок свой, ставший родным, передал сыну.

    

Мундир в шкафу, но сердце в непокое

    Отойдя от дел официально в самом разгаре 90-х, ветеран не раз помогал советом и делом своему преемнику и до сих пор не перестаёт удивляться изменениям в стране, в районе, в родном селе, в милиции, которую так и не привык называть по-новому. Удивление на грани возмущения. «Как же так? Я участкового своего в лицо не видел, фамилии не знаю, не подскажете, кто он такой? Я не обижаюсь – у меня на это времени нет: дела, хозяйство, сенокос на сивачиканских лугах, и на промысел в лес ещё похаживаю. Но иногда всё же зацепит за живое, ведь даже открытку к празднику молодёжь старику не подпишет, на чай по пути к пенсионеру не заедут. Свобода слова, свободы мысли и действий, которых сейчас хоть отбавляй – конечно, дело хорошее, но ведь и порядок нужен. И прежде всего – в голове. Что-то и с людьми произошло. Не помнят, не уважают, не разговаривают. Непорядок!»

    Ещё долго мог говорить Виктор Иванович о былом, о друзьях-сослуживцах, которых жизнь разметала по всей России, о серьёзных и курьёзных случаях за долгую карьеру, да взгляд упал на фотографии внуков, и дед резко переменил тему разговора. «Вот если доживу до почётного звания прапрадед, тогда тоже не буду ни с кем разговаривать. От гордости даже здороваться не буду!» – улыбается отставной милиционер. У него сейчас на семейном счету родни поприбавилось. Семь внуков и восемь правнуков – не всякий с таким преимуществом в счёте обгонит. Старший правнук в армии служит, а младшая Неллечка едва на ногах стоять научилась. На солдата Виктор Иванович и надеется – что вернётся домой, женится, и получит Виктор Иванович главное для него звание, чего ему и желаем!

    

    Галина БАЛАГУРОВА