Газета 'Земля'

и поднимаясь вновь

Накануне 20-летия одного из самых трагических событий новой истории – расстрела Белого дома – мы начинаем публикацию очерка известного забайкальского журналиста Владимира Кибирева о бывшем вице-президенте России, Герое Советского союза Александре Руцком, с которым автор дружен до сих пор.

Державное дело
В Читу прилетел Руцкой. Как по заказу, над аэропортом пять минут назад прошел освежающий дождик. Вместе с Валентином Логуновым, моим старшим другом-наставником, стояли у здания аэропорта со стороны взлетной полосы, куда нас пропустили в порядке исключения, и курили по второй сигарете подряд. Понятно мое волнение: не каждый день встречаешь бывшего президента страны, который по воле Верховного Совета хотя и несколько недель, но все же был президентом, за что и поплатился позднее, отсидев почти год в Лефортово. А чего, спрашивается, волноваться Валентину Андреевичу, который вместе с Александром Владимировичем Руцким прошел, как говорится, и Крым, и дым. Но он, было заметно, все равно волновался, что еще сильнее увеличивало мой внутренний мандраж. Не знаю, не спрашивал, о чем вспоминалось в эти минуты Валентину Андреевичу. Может статься, на читинском аэродроме в те минуты ему представилось то жесткое двухгодичное противостояние между Верховным Советом России и ее первым президентом Ельциным, вместившим в себя и ГКЧП, и разочарование в бывшем товарище Борисе, и расстрел Белого дома, и крах всех несбывшихся надежд, когда Хасбулатов, Руцкой и ряд видных депутатов уже осваивали нары в Лефортовской тюрьме. Не знаю, да и бесполезно было это гадание в те минуты, когда с трапа одним из первых спустился плотный, с пышными усами, начинающий седеть человек в черном костюме со звездой Героя. В нарушении всех правил, экипаж самолета, спустившийся первым, задержался на несколько секунд и отдал честь Руцкому. Первое рукопожатие, первые слова общения на фоне огибающего нас потока пассажиров, сопровождаемого шелестом голосов: «Смотрите, Руцкой. Не может быть! Да точно он, Руцкой!». Вместе с ним прилетят два депутата Государственной Думы – Виктор Кобелев и Владимир Новиков, личный охранник Владимир Тараненко, а пятым был Валера (фамилию запамятовал) – работник аппарата из центрального офиса социал-патриотического движения «Держава».
Всех приезжих москвичей мы поселили в отеле «Красный дракон». Больше было негде. В центре мест в гостиницах не нашлось, так как сработал пресловутый административный ресурс: не пускать! Тогдашний глава администрации области Борис Иванов, несмотря на сверхзанятость в деле личного обогащения, за что с треском и слетел через год с должности, летом 1985-го года подобострастно исполнял команду из администрации президента: Руцкого гнобить всеми силами и средствами. Мы с Валентином Андреевичем, отчаявшись, хотели уже снять квартиру, но выручил его величество случай. Узнав о наших мытарствах, позвонил один из крутых братков и сказал: «Посчитаем за честь поселить сидельца Руцкого в нашем «Красном драконе». Если вас устраивает этот вариант, то мы выселим оттуда всех постояльцев, проведем генеральную уборку, выставим свою круглосуточную охрану, накроем серьезный стол. Но у нас одна просьба – выпить с ним рюмку водки». Предложение с благодарностью было принято.
Вечером того же дня, ровно в девятнадцать часов на площади имени Ленина состоялся митинг-встреча с опальным то ли вице-президентом, то ли с бывшим президентом России. И по первому, и по второму случаю он был назначен официально на съездах депутатов Верховного Совета с рассрочкой по времени в два года. Правда, первый раз с подачи Бориса Ельцина, второй раз – с подачи Руслана Хасбулатова. Но все эти нюансы политических баталий народу были мало известны. Читинцы пришли пообщаться со страдальцем, еще недавно сидевшем в тюрьме, а у нас, как известно, обиженных и оскорбленных просто неистово обожают. Может поэтому такого столпотворения уже за час до начала встречи ни до, ни после я не видел ни разу за свою долгую жизнь. Ажиотаж вокруг приезда Руцкого в Читу подогрели ряд независимых газет и телекомпания «Альтес» в обмен на эксклюзивное интервью с героем дня.
Митинг-встречу, официально разрешенную городскими властями, открывал автор этих строк. Как только я назвал его фамилию и перечислил бывшие и настоящие титулы, площадь буквально взорвалась громкими аплодисментами.
Будущей осенью предстояли выборы в Государственную Думу, и опальный генерал не скрывал намерений войти в нее вместе со своими сторонниками. При благоприятном стечении обстоятельств, а точнее в случае победы, социал-патриоты с депутатскими значками на первом же заседании Думы лигитимно, без стрельбы, танков и жертв, планировали поднять вопрос о недоверии Ельцину. Или, как стало модно говорить на западный манер, объявить действующему президенту импичмент. За что? За разграбление страны, за вывоз капиталов за рубеж, за развал промышленности и сельского хозяйства, за всеобщее обнищание россиян на фоне фантастического обогащения кучки олигархов, которые заходят в Кремль, как к себе домой. Ну, а таким одиозным личностям, как Абрамович, Ходорковский, Гусинский и другим новым русским во главе с Гайдаром, Чубайсом, как и целому ряду «министров в розовых штанишках» (выражение Руцкого. – Авт.) постоянное место пребывания определить на Колыме. А еще Александр Владимирович говорил о том, как можно построить нормальную жизнь при таких колоссальных природных богатствах, какими располагает наша необъятная Родина-уродина. Запомнилось простенькое сравнение из его выступления, которое хочу процитировать. «Я был в Румынии, Болгарии, Венгрии и других странах СЭВ (Совете экономической взаимопомощи, созданном при Брежневе в пику НАТО. СЭВ свою роль сыграл – жители «братских» стран стали жить гораздо лучше россиян. – Авт.). В каждой из этих стран нет в достатке ни леса, ни металла, ни цемента, ни гравия, но, тем не менее, везде решен квартирный вопрос. У нас, в России, всего этого в избытке, но мы до сих пор не можем выехать из бараков и землянок. Или я ошибаюсь и в Чите квартирный вопрос решен?» И огромная толпа на одном дыхании ответила: «Нет, не решен!».
Когда официально-разрешенное время встречи закончилось, а страсти-мордасти на площади кипели уже более двух часов, меня позвали. Слева от памятника Ильича стоял красный от возмущения заместитель городского главы Паша Попов и шипел на меня, как раззадоренный гусак: «Немедленно! Прекращайте! Нарушение! Непорядок! Милиция! Будет наводить!». Да, видимо Паше изрядно досталось от начальства, если даже его, по характеру спокойного и выдержанного, довели до белого каления. Попробовал возразить: «А как это сделать? Может вы, Павел Борисович, выйдете к микрофону и попросите народ расходиться по домам. В ответ услышал: «Ответите! Накажем! Больше! Никогда! Не получите! Разрешения!».
После трех с лишним часов, когда народ, что называется, выпустил пар, а Руцкой едва не посадил голос, встреча подошла к своему логическому завершению. Но разгорячённый народ не хотел отпускать Александра Владимировича даже тогда, когда летние сумерки начали незаметно окутывать Читу. Доблестная милиция с большими усилиями сдерживала коридор, по которому мы шли в сторону гостиницы «Забайкалье». Как к какому-то божеству, всем хотелось притронуться к Руцкому, задать свой, наболевший вопрос. Отрезок в 50-60 метров мы едва преодолели за полчаса, а то и больше.
На все про все организаторы приезда опального политика в Забайкалье отводили 2-3 дня, но задержались аж на неделю.
В Краснокаменске было все так же, как в Чите, и даже лучше. Казалось, возле Дворца культуры «Аргунь» собрался весь город. Были опасения, что народ на раскаленном асфальте начнет падать в обморок. И тогда главный строитель, он же директор ПУСа (Приаргунское управление строительства) Александр Иванович Филонич распорядился зайти в зал. Конечно, это был рискованный шаг с его стороны, так как ДК принадлежало комбинату и всесильному его директору, Герою труда Сталю Сергеевичу Покровскому все это могло сильно не понравиться. Кстати, именно Покровский, когда я накануне обратился к нему с просьбой встретить Руцкого, категорически ответил: «Нет, ни в коем разе этого делать не буду». Да еще и наговорил мне по телефону немало обидных про Руцкого сентенций. Позднее доверительно сказал: он не мог по-другому, так как общение с главным оппозиционером страны могло напрочь испортить ему отношения с Москвой. (Бог ему судья, этому славному человеку, так много сделавшему для Забайкалья. – Авт.)
В тот раз встреча продолжалась очень долго, дольше, чем в Чите, но ни один человек не покинул зал. Он не декларировал прописные истины, он смело вступал в дискуссии, не боясь оказаться в чем-либо некомпетентным. И заразительно, взахлеб, до слез смеялся, когда ему кто-то рассказал про мужика, наворовавшего в Забайкалье кучу китайского ширпотреба, но потерявшего карту, где именно он запрятал свой клад в Даурской степи.
Обаяние и энергетика этого человека буквально заразила всех. Многие из них после встречи подходили к нему, чтобы пожать руку, просто прикоснуться. Это надо было видеть!
Уже поздно ночью, после экскурсии по городу и медовухи Филонича, я зашел к Руцкому в номер. Разговорились. На вопрос, как он относится к Ельцину, Александр Владимирович неожиданно сорвался, начав ответ с запомнившейся фразы: «Пьянь и дрянь».

(Продолжение следует).
Владимир Кибирев,
публицист