Зона отчуждения

«Мы живём в постоянном страхе»

    Не секрет, что в районах скот часто является чуть ли не единственным источником доходов, поэтому естественно, что сельхозпроизводители стараются всеми силами сохранить поголовье, которое сейчас стремительно уничтожается, и добиться справедливости:

    – Как было – сначала коровам поставили противоящурную прививку, затем взяли кровь на анализ и обнаружили в крови ящур. У меня, когда вакцинацию сделали, вспышка ящура началась ровно через месяц и восемь дней. Я ветврачей спрашиваю: «Если вакцина уже поставлена, отчего вспышка тогда?» Молчат. Сейчас мы коров вылечили, у меня 250 голов, а ветврачи привезли акт на уничтожение. Конечно, я ничего не подписывал. Брали пробу на афты (язвы) с двух голов, сначала сказали, что нет ничего, а потом говорят, что есть, но никакой документ мне на руки не дали. Потом опять приехали, спрашивают: «Пойдём длинным путём – кровь будем брать, или коротким, и сожжём сразу? Я говорю – самым длинным пойдём, сжигать и колоть я не буду. Зачем? Они все здоровые, все телятся. Мы читали – при ящуре в первую очередь страдает молодняк, и умирает в первые часы жизни. А у нас ягнята, телята – все живые-здоровые бегают, – говорит Михаил Косачёв, на стоянке которого была зафиксирована одна из первых вспышек ящура и введён карантин.

    Истории у фермеров практически одинаковые – все, как один, утверждают – сначала поставили вакцину, затем началась вспышка.

    – У меня как было – вакцинацию провели, объясняли это тем, что это буферная зона, мол, дзерены и всякие другие дикие животные бегают. В  общем, где-то через пару дней у коров появились признаки заболевания, врачи приехали, констатировали, что похоже на ящур. У меня поголовье из 73-х голов, а инфицированных было около 39. Ветврачи нам ставят такое условие – или сжигать, или сдавать на переработку. Но сейчас наши коровы здоровые – мы пролечили их антибиотиками, и никаких признаков болезни и близко нет, можете сами посмотреть. В книгах написано, что ящур лечится, что выздоравливают полностью животные. Конечно, на год на карантин закрывают, ну так закрывайте, но зачем сжигать-то? Нас никто не хочет слушать, только на отчуждение, только сжигать, – говорит Иван Окладников.

    В 1966 году в районе также была зафиксирована вспышка ящура, вспоминают старожилы.

    – Ни одной коровы тогда не было уничтожено. Раньше какая была политика? Если корова заболела ящуром, у неё забирали кровь, делали сыворотку и вводили тем, которые были здоровые, чтобы они были иммунизированы. И если болели животные, то в лёгкой форме. Главное, что всех коров лечили, никто ничего не уничтожал. Переболевшие животные могут жить благополучно, есть специальный курс лечения. А нас сейчас заставляют всех коров уничтожать, делать массовый забой, – рассказывает Александр, житель Борзи.

    В попытке остановить уничтожение скота фермеры Борзинского района написали коллективное обращение на имя врио министра сельского хозяйства Владимира Лоскутникова, в котором объяснили ситуацию. Приводим выдержку из этого обращения:

    «Мы устали жить в постоянном страхе, что сегодня придут и начнут уничтожать («отчуждать») КРС. Ветеринарные врачи ставили на учёт коров по заболеванию без клинических признаков болезни и без результатов анализов. 28.02.2018 г. во многих хозяйствах забрали кровь на ИФА, по протоколам исследования от 6.03.2018 года в сыворотках крови крупного рогатого скота обнаружены антитела к неструктурным белкам вируса ящура. Около 90% положительный результат. 8.02.2018 г. всё поголовье, у которого проводился отбор проб, было привито вакциной ящурной культуральной и поливалентной сорбированной инактивированной типов А, О, АЗИЯ-1. Также наше поголовье было привито этой же вакциной в августе – сентябре 2017 года. Из этого следует, что положительный результат антител к неструктурным белкам вируса ящура свидетельствует о вакцинации коров и наличия иммунитета. Слово «поливалентная вакцина» говорит само за себя – что в ней содержится и полевой штамм. На одном анализе ИФА заключение о наличии заболевания не основывается. Для подтверждения диагноза проводится биологическая скарификационная проба на морских свинках, при положительном результате – вирусологическое исследование, с целью уточнения серотипа возбудителя. В самом очаге используется метод РСК или РИГА для выявления нарастания титра специфических антител вначале вспышки и через 10–14 дней. Титр антител должен повышаться, если корова больная, а в случае, если корова привитая, титр антител остаётся на одном уровне. В нашем случае в протоколах исследования не указан класс антител (1gG, 1gА, 1gМ), нет титра антител. Это говорит о неинформативности данных анализов. Кроме того, в литературе есть указания на то, что неструктурные белки могут быть показателем перенесённого заболевания, а не его заразности. Неструктурный белок может быть продуктом незавершённой сборки или распада».

    

Кости не горят

    Фермерам предлагают два варианта утилизации заболевших животных – или сжигать, или сдавать на переработку. Правда, сжигают животных в обычных мусорных ямах, специальных мест для утилизации нет. Одна из таких ям расположена неподалёку от села Южное, на открытом месте. Останки животных не огорожены и ничем не прикрыты, поэтому бездомные собаки радостно растаскивают обгорелые кости. Как это связывается со строгим карантином, который введён на территории села, – понять трудно. Причём на въезде в село круглосуточно дежурят сотрудники ветеринарной службы. Тем не менее, несмотря на карантин, утилизировать кости животных до конца никто не торопится.

    – Не то, что убрать не могут, они даже не подходят и не смотрят, что там творится, не обрабатывают, ничего, яма эта дымит и дымит. Эту яму мы копали сами, под мусор. Ветврачи пришли, собрали покрышки, сожгли животных и на этом успокоились. Десять дней эта яма дымилась, на территории невозможно было находиться, мы не знали, что делать. Сейчас в этой яме кости валяются, брюшина несгоревшая. Это уже нарушения ветеринарные. Как они собираются утилизировать? Должны до золы сжигать скот. Если говорят, что это всё заразно, то почему они не следят? – спрашивает фермер Сахават Октай Оглы Казымов, у которого на стоянке ветеринары утилизировали скот точно таким же способом.

    Не устраивает борзинских сельхозпроизводителей и плановая платная вакцинация.

    – Это нас не устраивает, поэтому никто сильно не обращался в ветслужбу, стараются справиться своими силами – сами приобретают вакцину, сами ставят уколы. Кастрируем даже сами. Мне, опять же, штрафы выписывали за то, что я отказывался за деньги ставить вакцину. Цена каждый раз разная – от 60 до 100 рублей. Биркование ещё дороже: 80 рублей. Нынче за 50 рублей бирковали. Комиссия из Москвы была, и специалисты сказали, что плановая вакцинация должна быть бесплатная, за счёт государства. А наши ветврачи говорят, что эти деньги идут на бензин, на амортизацию, на зарплату. Но это же федеральное финансирование, причём здесь зарплата? – говорит Михаил Косачёв.

    Вообще, претензий к ветслужбе у местных фермеров накопилось много – начиная от уничтожения скота и заканчивая неудовлетворительной работой.

    – Что я могу сказать по этому поводу? Наша ветслужба никогда свою работу не делала, последний раз моим коровам вакцину ставили в 2016 году, а по бумагам стоит, что у меня всё вовремя сделано, составлен акт осмотра, подписан, якобы мной, но это не моя подпись, я по этому поводу писал объяснительную главному врачу, сейчас разбираются как раз. Скрывать здесь нечего, последнее время они как таковую свою работу не выполняли, и я им прямо сказал, что буду в прокуратуру обращаться, – говорит Казымов.

    Странная ситуация с документами и в личном хозяйстве фермера Лопухова.

    – Вообще ветврачи очень интересно всю ситуацию отрабатывали. Приехала ветеринарный врач, походила возле ограды, к соседу спустилась, спросила, где мы, потому что никого дома не было. Походила, походила, потом приехала на ветстанцию и написала, что четыре головы у нас больные и подлежат утилизации. А через несколько дней она в разговоре при начальнице призналась, что к Лопуховым в ограду не заходила, ничего не проверяла и написала это всё от фонаря. Запись диктофонная у нас есть, есть акт, в котором указано, что коровы все привитые и чётко прописано, что ящура не выявлено. Как им верить? Будем судиться с ними, – говорит Александр Лопухов.

    

«Нас запугали»

    Фермеры из села Южное, у которых скот сжигали почти сразу и без разбирательств, сейчас в растерянности. В начале февраля в село позвонила ветврач, предупредила, что на соседней стоянке объявился ящур, поэтому скот не выпускать, будут проводить вакцинацию. Слюни и плохой аппетит у животных, говорят жители, появились примерно на второй день после вакцинации:

    – Нас ветврач научила делать обработку полости рта, уколы ставить. И уже через три дня животные и кушать, и пить хорошо стали, особо никаких клинических признаков заболевания не было, ни язв, ничего, во рту чисто всё было. Но мы до сих пор в напряжении, никакой ясности нет – нас чуть ли не под прицелом заставили уничтожить скот. Понимаете, нас просто запугали, говорили: «Если не отдадите скот на уничтожение, с милицией будем изымать». Сказали, что и баранов, и свиней, в общем, всех будут уничтожать, конечно, мы испугались! Мы сразу не сообразили, как и что правильно делать, не знали, что не надо было без доказательств никакие бумаги подписывать, потому что на нас эмоционально давили со всех сторон, – говорит Екатерина Баранова, жительница села Южное.

    В целом в селе уничтожили около ста животных, а для того, чтобы заставить жителей утилизировать коров, не гнушались никакими методами.

    – Понимаете, они запугали морально. У меня ребёнок ходит в школу, в 9 класс, выпускник, ему сказали: «У вас ящур, в школу не ходи, от занятий тебя отстраняем». Он пришёл, заплакал, говорит: «Мама, мне хоть поесть в последний раз». Спрашиваю: «Почему в последний раз-то?» «Так я, – говорит, – умру скоро от ящура». Представляете, ребёнку такое говорить? – рассказывает Татьяна Доржиева.

    Теперь у тех жителей, у которых сжигали скот, требуют сдать оставшихся животных на мясокомбинат. И жители, в общем-то, не против, но только если дадут адекватную цену за килограмм.

    – Для сравнения: мы, например, если сдаём на рынок мясо на продажу, то примерно по 180–200 рублей за кг; если продаём это мясо кому-то, знакомым или друзьям, то по 230 рублей за кг. Нам же предлагают от 20 до 42 рублей за килограмм, плюс 61 рубль компенсации. Видите разницу? Ну это как? Дело всей жизни спустить в никуда, а колбасу и то же самое мясо потом по 300 рублей покупать в магазине? Если его на переработку можно, значит, его можно и держать? Зачем нам его тогда уничтожать? Мы его сами съедим. Бардак какой-то, одним словом, – возмущается Александр Лопухов.

    Причины возникновения ящура в районе не знают и сами жители, а ветеринары, говорят фермеры, молчат. Хотя, конечно, версии есть:

    – Я считаю, что основная проблема и основной разносчик ящура – это дзерен. Потому как за эти десять лет такого скопления, такого поголовья дзеренов на нашей территории не было. У меня, начиная где-то с середины ноября и до середины февраля в радиусе полутора километров от стоянки паслось стадо около тысячи голов этих краснокнижных животных. А ведь последняя вспышка ящура в Борзинском районе была в середине 60-х. Теперь что касается прививки. У меня и у Косачёва её поставили 22 декабря, у него зараза началась в конце января, у меня 9 февраля. Голословно обвинять я не буду, потому что я эту вакцину не видел, но этот тип ящура очень хорошо поддаётся лечению, и животных мы пролечили, – рассказывает фермер Сергей Скажутин, который занимается сельским хозяйством уже десять лет.

    Главное, что волнует сельхозпроизводителей Борзинского района – неизвестность. Фермеры говорят, что официальной информации ноль, никто не говорит, какие решения будут приниматься, единственное, о чём предупредили жителей – скот подлежит утилизации.

    – Я не думаю, что сейчас будут снова жечь скот, потому что начался пожароопасный сезон. Но если нас заставят его сдать на мясокомбинат в течение нескольких месяцев, то одна корова если выйдет тысяч на десять, и то хорошо будет, потому что скот очень сдал в массе. А осенью мы на эту сумму не сможем купить даже телёнка. Во-вторых, когда эти деньги придут? История об этом умалчивает. Наша цель сегодня – добиться возможности содержать этот скот до осени. Чтобы животные нагуляли нормальную массу, выправились, и тогда мы их сдадим. Тогда мы за этот скот сможем что-то получить. Иначе… Понимаете, около десяти лет я полз на коленях, по-русски выражаясь, и теперь начал подниматься на ноги, потому что стоянку я создавал с нуля, а теперь, после этой заразы, всё пустить по ветру? Это никого не устраивает, – говорит Сергей Тихонович.

    Очевидно, что ситуация серьёзна и неоднозначна. Редакция будет следить за развитием событий. Всем компетентным людям предлагаем выступить на страницах «Земли». Очень ждём откликов опытных независимых ветеринаров и юристов. Продолжение темы – в следующем номере.

    

    Екатерина Филиппова