Пираты: романтика и правда жизни. Часть 2

    

…Весёлый Роджер!

    Сегодня многие читатели и зрители полагают, что Весёлый Роджер являет собой исключительно чёрный флаг с ухмыляющимся черепом и перекрещенными костями или саблями (как тут не вспомнить «Пиратов Карибского моря»). Любопытно, что задолго до «золотых» веков пиратства сей чёрный стяг с частями человеческого скелета использовался на морях-океанах и даже крупных судоходных реках в мрачных, но достаточно мирных… медико-эпидемиологических целях – служил сигналом, что на борту (или в портовом городке) эпидемия чумы. Со временем чёрный флаг с черепом и косточками монополизировал суровый морской криминал «берегового братства».

    Однако на самом деле целый ряд известных пиратов имел свои уникальные флаги, отличавшиеся как изображением, так и цветом: синие, чёрные, с изображениями красного петуха, скрещенных шпаг, песочных часов и даже барашка. Что же касается «классического» Весёлого Роджера, то такой флаг впервые был отмечен у французского пирата Эммануила Вейна в самом начале XVIII века. А вообще-то водрузить такой стяг значило здорово приблизить свою шею к виселице.

    Откуда же пошло прозвище «Весёлый Роджер»? Оказалось, что «Красный Джек» по-французски звучал как «Jolie Rouge» (дословно – «Красный Знак»). Будучи переведённым обратно на английский, он превратился в «Jolly Roger» – «Весёлый Роджер». Здесь стоит упомянуть, что на английском жаргоне того времени слово «roger» значило «мошенник» или «вор». Кроме того, в Ирландии и на севере Англии в средние века дьявола иногда называли «Старый Роджер».

    

Тайна 15-ти и сундука мертвеца

    Упомянув о классическом пиратском стяге, как не вспомнить залихватское:

    Эту классическую пиратскую песню широкий круг читателей впервые «услышал» из уст Билли Бонса в трактире «Адмирал Бенбоу» в романе Стивенсона «Остров сокровищ», а затем на палубе шхуны «Испаньола» от одного из главных героев книги – старого одноногого пирата Джона Сильвера, где часть команды дружно подпевала своему предводителю: «Йо-хо-хо...» Некоторое время считалось, что пара куплетов в романе – вымысел Стивенсона. Однако в конечном итоге выяснилось, что эта песня была действительно «народной» пиратской, была популярна у английских моряков в XVIII веке, имела семь куплетов и несколько вариантов. Называлась она... «Страсти Билли Бонса». О самом пирате, которого Стивенсон сделал героем своего романа, в песне ничего не говорилось, и вполне вероятно, именно он был автором её слов. Не менее интересно и то, что песня основана на вполне реальных событиях XVIII века, произошедших в Карибском море, в районе Кубы, на крохотном островке под названием... Сундук Мертвеца!

    На пиратском корабле «Месть королевы Анны», которым командовал капитан Эдуард Тич по прозвищу Чёрная Борода, вспыхнул мятеж. Однако капитан подавил бунт и 15 особо активных мятежников, среди которых был квартирмейстер (командир абордажной команды) Уильям Томас Боунс (Билли Бонс), решил высадить на необитаемый остров под названием Сундук Мертвеца (небольшая пологая скала с небольшими кустарниками в группе Виргинских островов). Каждому из пиратов-ренегатов вручили по бутылке рома, видимо, для того, чтобы позабавиться – всем пиратам было известно, что ром не утоляет, а усиливает жажду. После чего корабль Тича спокойно уплыл восвояси. Каково же было удивление Тича и его подельников, когда, вернувшись через месяц к острову, не имевшему источников пресной воды и сколь-нибудь пригодной пищи, они увидели истощённых, но живых всех 15 бывших мятежников. Пираты выжили тем, что собирали росу, разбавляли её морской водой и пили. Питались убитыми змеями, морскими черепахами и крабами. Все 15 человек были прощены атаманом и взяты на борт.

    

Тайна «йо-хо-хо» и...

    Что же касается разудалого припева песни «Йо-хо-хо...», то для слуха русского (и вообще славянского) читателя и зрителя он похож на бравирующий, хохочущий возглас пиратов. В реальности «йо-хо-хо» у английских моряков того времени соответствовало нашему: «Эй, ухнем...» или «Раз, два, взяли!». В общем, когда команде судна требовалось разом приложить какие-либо физические усилия. Вот так...

    

Чёрная метка

    В целом ряде знаменитых «пиратских» романов и кинофильмов обвиняемому в нарушении устава, правил, порядков и обычаев Берегового братства пирату (или группе пиратов) вручается страшный пиратский знак – «чёрная метка» (англ. Black Spotдословно – «чёрное пятно»). Это был кусочка чёрной бумаги (Джону Сильверу пираты вручили кусок обложки Библии) или карты с нарисованным сажей чёрным пятном. При передаче такой чёрной метки сажевое пятно отпечатывалось на ладони обвиняемого пирата, тем самым помечая его... На самом деле чёрная «повестка» на «суд» джентльменов удачи – вымышленный пиратский атрибут. Придумал термин и понятие «чёрная метка» всё тот же легендарный Стивенсон в «Острове сокровищ», а уж далее его подхватили другие «пиратские» романисты и кинематографисты, затем внедрив в жизнь «пиратскую». В реальности у пиратов морей и заливов Карибского бассейна роль «чёрной метки» исполняла простая игральная карта – пиковый туз. Её показывали лицам, подозреваемым в предательстве. Она «говорила», что человеку грозит смерть или его не хотят здесь видеть.

    

Чёрная повязка

    В любом романе или фильме, посвящённом романтике жизни джентльменов удачи, непременно имеется герой (а то и не один) с чёрной повязкой на глазу. Без оной вроде бы и пират – не пират. Выходит, что чуть ли не в каждой команде корабля был одноглазый корсар? Бывало, конечно, в битвах и пьяных портовых драках вышибали пирату «иллюминаторы», но это случалось не чаще, чем у обычных любителей выпить и подраться. Получается, джентльмены удачи носили чёрные повязки на здоровых глазах? Зачем? Для форсу или для испуга ограбляемых на морской акватории купцов и прочего богатенького люда? А вот нет! Оказывается, во время абордажных боёв пираты разделывались с командой жертвы на палубе, а затем сигали во внутренние помещения корабля, где было довольно-таки темновато, для завершения работы. Перескочив внезапно после дневного света в глухой полумрак, пират на несколько секунд становился почти слепым, и пока зрачки глаз, как положено, расширялись, адаптируясь к темноте, джентльмена удачи покидала удача, ибо бедолага протыкался холодным оружием противника или дырявился «горячим». Вот потому ряд пиратов и пристраивал перед боем «занавеску» на один из «иллюминаторов», чтобы в нужное время вступал в работу заранее привыкший к темноте глаз. Впрочем, некоторые «пиратские» историки подвергают эту версию использования чёрной повязки сомнению. Скорей всего, она была нужна пирату при проведении сугубо мирных погрузочно-разгрузочных работ в трюме, чреватых для работников различными производственными травмами, в том числе и органов зрения.

    Имеется версия, что повязка нужна для ориентации на морях-океанах (тогдашние приборы – секстанты – не имели в комплекте тёмных защитных стёкол, и штурманы были вынуждены нередко глазеть через прибор на солнце). Со временем зрение одного из глаз начинало садиться...

    Есть по поводу пиратской повязки «железная» версия – её для смачного, непередаваемого колорита просто навязали пиратам художники, включая «отца» внешнего образа пирата – американца, художника, иллюстратора и писателя Говарда Пайла (1853–1911), писатели и кинематографисты. И стереотип стал вечным...

Правда о романтике пиратской

    В финале – о «романтической» жизни джентльменов удачи... Настоящих. В понимании восторженных, особенно молодых, читателей романов и зрителей, её просто не было. Да и судите сами: пираты вели каторжную жизнь, на которую сами себя обрекли. Месяцами питались сухарями и солониной, чаще пили затхлую воду, а вовсе не ром, болели тропической лихорадкой, дизентерией и цингой, гибли от ран, тонули во время штормов. Морских разбойников нещадно вешала сухопутная Фемида разных стран. Лишь немногие из них умерли дома в своей постели. Знаменитого когда-то Франсуа Л›Олоне убили, зажарили и съели каннибалы; предводителя витальеров Штертебеккера обезглавили в Гамбурге. Сэр Френсис Дрейк, хотя и добившись реабилитации, удостоившись королевских наград за боевые заслуги перед британской короной и географические открытия, получив рыцарское звание, в конечном итоге получил пощёчину от собственной Фортуны – пустившись в одно из своих плаваний к берегам Америки, заболел и умер в мучениях от тропической лихорадки. Генри Морган, хотя и провёл свои последние годы в статусе официального губернатора Ямайки, был полностью «взят на абордаж»… ромом и умер от цирроза печени. Уильям Кидд, повздорив с собственным экипажем, спасаясь бегством, сдался английским властям, был отвезён в Лондон и там в 1701 году повешен, причём его тело провисело в железной клетке над Темзой… 23 года! В назидание корсарам о неминуемой каре. Эдвард Тич убит во время абордажной схватки, и его отрубленную голову повесил победитель под бушпритом своего корабля. Стоит ли перечислять дальше?

    Иное дело – литературные и кинематографические произведения – полная свобода самой буйной авторской фантазии писателей-сценаристов-режиссёров! Вот и творится уже не первый век полный беспредел пиратской «романтики».

    

    Сергей БАЛАХНИН