Сенокос ещё не закончился – хлеб созрел, нужно срочно жать колосовые. Из мастерских пришло три отремонтированных после прошлогодней уборки МТС. Но на три полеводческие бригады трёх комбайнов недостаточно. Поэтому на заседании правления колхоза было решено снять с сенокоса несколько косилок и переоборудовать их под жнейки. Так Егорка оказался на уборке урожая.

     До этого он работал пристяжником на сенокосилке у старшего косца Василия Мокина. И вдруг всё изменилось, в свои восемь лет он стал работать на уборке хлеба. Человеку, очень молодому, перенёсшему все тяготы войны, доверили добычу самого дорогого, что есть на белом свете. В этот же ряд в свои только начавшие отсчитывать время годы Егорка, помимо хлеба, ставил родителей и Родину-мать. 

    В жаркий полдень приехал бригадир второй полеводческой бригады и отдал распоряжение на переоборудование косилки в жнейку. Василий запряг коня в телегу и поехал за оборудованием. Вскоре он вернулся и начал сборку. Когда дело со сборкой стало, он подозвал Егорку и попросил съездить на полевой стан – привести режущий аппарат, который забыл второпях.

    Егорка сел на свою пристяжную кобылу и был таков. На полевом стане он взял дитовку, так называли все режущие аппараты в деревне, сел на коня и поехал, положив литовку на седло перед собой. Ехал, напевая весёлые песенки, и вдруг – резкий скачок кобылы и он лежит на земле животом на режущем аппарате. Пришёл в себя, огляделся: кобыла стояла перед ним, махая хвостом.

    Он не знал, что эта кобыла боялась щекотки, как чёрт ладана, брыкалась так, что становилась на дыбы, и старалась сбросить с себя неугодного всадника. А Егорка ехал, напевая, вертелся на спине кобылы во все стороны и пяткой ноги задел ей пах. Кобыла среагировала мгновенно, встала на дыбы и сбросила со спины мальчишку. Но, видимо, уважая седока, не убежала, а стояла на месте как вкопанная. 

    Он посмотрел на свой живот, который находился в наихудшем положении. Рубашка была порвана, но боли он не чувствовал. Тогда он повернулся на бок и увидел, как две большие царапины алеют на коже. Поднялся. Почувствовал боль от удара о землю, но, как ни в чём ни бывало, взял кобылу за повод, поднял литовку, уперев её концом в седло, запрыгнул верхом и поехал. Когда он подъехал к агрегату, Василий взял литовку и, увидев порванную рубашку, спросил: «Что случилось?» Егорка всё рассказал, не тая, и Василий, испуганно вскрикнув, осмотрел егоркины царапины и вымолвил: «Слава тебе господи! Что ты спас нас от всяких разбирательств!»

    Так закончился первый день Егорки на хлебоуборке. Потом они косили хлеб на свал весь август и сентябрь. В октябре Егорка пошёл в школу учиться, получив премию от колхоза – зимний полушубок  и двести рублей деньгами, кроме начисленных трудодней. 

    Вот так трудились ребятишки и девчонки в военные и послевоенные годы. Не жалея ни сил, ни здоровья. А о Егоркином казусе все молчали долгие годы.