Очередная высота штурмана Васильева Как советский самолёт стоял в Улан-Баторе, зачем Чубайс приезжал в Улёты, и вообще, в чём будущее забайкальской деревни? Об этом и не только – наш разговор с недавно избранным главой администрации с.п. «Доронинское» Улётовского района Георгием ВАСИЛЬЕВЫМ.
Тянуло на Родину
– Георгий Васильевич, 10 сентября односельчане выбрали Вас главой администрации поселения. Расскажите о себе?
– Родился я в Доронинске, в крестьянской семье, отец работал водителем, а позже был пастухом, овец пас, а мама работала в больнице техничкой. Закончив школу, я поступил в Челябинское высшее военное училище штурманов, в ноябре 1974 года по распределению был направлен в Балашовское училище лётчиков, там инструкторил десять лет. Работа, конечно, непростая. Лета не видишь, студенты приходили в марте, занятия до глубокой осени. Десять лет пролетели незаметно. Очень хотелось попасть домой. Я писал рапорты, но не отпускали. А потом попал поближе к Забайкалью, написал заявление, что согласен на нижестоящую должность, и восемь лет служил в Монголии. С 1984 по 1992 год, до самого конца вывода, наш самолёт стоял в аэропорту Улан-Батора. Конечно, воспоминаний много хороших об этой необычной стране. – У вас какая специальность? Лётчик?
– Штурман. Это тот, кто направляет самолёт, находит и уничтожает цель. Пролетал я до 1998 года. В последнее время служил в Чите, на «Черёмушках». После увольнения из армии работал в штабе ЗабВО, гражданским специалистом в мобилизационном управлении. А потом подумал, что надо домой ехать. Я ведь всегда стремился к себе на Родину. Ностальгия такая была, что все отпуска проводил здесь, никуда в санатории не ездил, хотя путёвки предлагали «горячие», даже на Чёрное море. Всё равно приезжал я домой, помогал родителям… Сама наша природа и земля всегда радовали меня. Так и вернулся. Родители ещё живы были, а сейчас брат остался, рядом живёт. – Знакомы ли вам проблемы местного самоуправления изнутри, или будете с нуля начинать?
– Как только вернулся, я работал в охотнадзоре, тогда он относился к сельскому хозяйству. Позже был начальником военного комиссариата по Улётовскому району. Одновременно в течение десяти лет был депутатом сельского Совета. Конечно, работа депутата и ответственность главы – это не одно и то же, но проблемы я знаю хорошо. И людей знаю, и они меня знают, поэтому и выбрали. В течение тридцати лет главой нашего села был Фёдор Павлович Страмилов. Мы с ним в одном классе учились. И сейчас мне Фёдор Павлович обещал быть самой первой опорой. Поверили Чубайсу
– Что вы считаете самой главной и насущной проблемой с.п. «Доронинское»?
– Село как-то поднимать надо, людей. А то у нас никакого производства нет, пашни не пашутся и не сеются. Раньше животноводство было очень развито: и овцеводство, и скотоводство, имели свою молочную продукцию. Всем известны были наши пшеничные поля по долине Ингоды. Колхоз был миллионером, а наш Доронинск – городом! Скоро ему исполнится 310 лет. В 1992 году к нам в район приезжал Анатолий Чубайс. Он был молодой, рьяный антикоммунист. Сказал: «Давайте в Улётовском районе создавать фермерские хозяйства». То есть колхозник работает в коллективном хозяйстве, всё понятно, всё известно. А нам нужен частник, который будет сам себе начальник, и кому, как ни ему, лучше знать, что необходимо для работы, то да сё… А период был известный. Рушились колхозы, людям вообще ничего не платили… – Люди поверили?
– Не то, что люди поверили… Поверила администрация, которая находилась в Улётах. И они решили убрать колхозы. И убирали, я думаю, со слезами, потому что столько было скота, овец, техники, которую за долги раздали некоторым крестьянам – думали, что они будут работать, пахать, что-то сеять. Но не получилось. Почему-то никто не пошёл работать на полях. Конечно, было очень трудно. Особенно тем, кто ушёл и не знал, что делать дальше, как жить. Хотя бы объяснили людям, дали понятие, что такое фермерское хозяйство, что такое фермерская семья, как она может работать. Помощи не хватило от государства, разъяснений, может, чего-то ещё… – То есть люди просто разошлись по домам, по своим дворам?
– Да, по своим дворам. Начали разъезжаться и работать на других предприятиях: в Чите, в Бурятии. На север уезжали, на Дальний Восток. Поля и васильки
– А вот как вы считаете: после этого периода, про который говорят «лихие девяностые», «перестройка», «развал» и так далее, как-то в себя приходит деревня, или чем дальше – тем хуже? Лично вы как ощущаете эти процессы?
– Я ощущаю – всё хуже и хуже. Почему? Потому что дома у нас не строятся. Смотришь – Улёты расстраиваются: приезжает новый житель, или семья расширяется, в Танге неподалёку тоже жизнь постепенно улучшается. А у нас – нет. – Рядом же находитесь совсем, почему такая разница?
– У них население больше, и они сохранили социалку. Работают средние школы, ребята остаются. А у нас девять классов заканчивают и уезжают. Молодёжи нет. Это очень плохо. Хотя школа в очень хорошем состоянии – три этажа, 540 учеников можно принять. А обучается всего около 60. Это же очень мало. Чтоб вернуть одиннадцатилетку, надо хотя бы 120 учащихся. Ещё полтора-два года назад у нас была и своя больница, и скорая помощь, в любое время можно было обратиться к медикам. Но после реформы всё стали сокращать. Остался только ФАП. Теперь скорая едет или с Николаевска, или с Улёт, приходится очень долго ждать. Из медиков в селе остался один человек, фельдшер, и то скоро она уйдёт в декретный отпуск. Я спросил, кто будет вместо неё, сказали – никого. Вот так. – Как это? Опять сэкономить решили?
– Я тоже думаю, что сэкономить. Но так нельзя, и так в деревне ничего нет. Я обращался и ещё буду обращаться по этой проблеме, у нас же много пожилых людей. Это первостепенный вопрос.
– Георгий Васильевич, и дороги, и мусор, и школа, и ФАП – всё теперь отдано району. Что в обязанностях поселения?
– В основном культура осталась. И, хочу сказать, делают они просто невозможное, причём из ничего. Концерты проводят на достойном уровне. Ребятишек, начиная с детского сада, привлекают. Мы очень дорожим музеем, он ещё с «тех времён», конца 60-х годов. Приятно зайти и посмотреть. Кто бы к нам ни приезжал, мы первым делом ведём его в музей. Наша культура сохранена ещё с той поры, когда 27 лет Доронинск был городом. И печать своя была, и герб свой, к Иркутской губернии относились. На гербе, можете посмотреть, тигр несёт в зубах соболя, и поля – поля пашутся, васильки… Поднимать село
– Вы считаете главной проблемой отсутствие сельскохозяйственного производства, как будете её решать? Хоть один зарегистрированный фермер есть в поселении?
– Нет, фермеров нет. В Улётах молокоперерабатывающий завод работает. Было время, хотели для этого завода и у нас в Доронинске ферму построить, чтобы животные находились в стационарных условиях, пасти не надо, ничего не надо, только кормить и доить. Планировалось, что такие фермы будут в Улётах, в Хадакте, у нас и ещё в пяти населённых пунктах. Но что-то не получается. Предприниматель, который занимается заводом, очень хотел осуществить этот проект, он развернулся в Иркутской области, там у него работать получается, а здесь – не очень. Но завод в Улётах работает, берут молоко с личных хозяйств. И наши жители сдают. Цена, конечно, бросовая – 15 рублей за литр. Это очень дёшево, но хоть что-то, хоть какие-то деньги. С Нерчинска приезжали люди, хотели у нас пашни возделывать, сажать картофель, даже овощехранилище собирались строить, но опять что-то не вышло. В прошлом году это было, собирались распахать более двух тысяч гектаров, все надеялись, думали, что наконец-то вздохнём. – А почему не получилось-то?
– Я не знаю всей ситуации. Вроде бы, им выделили 50 млн рублей. Может быть, они нашли какой-то другой вариант. Сейчас мы будем приглашать всех, кто хочет работать на нашей земле или скот разводить. Но главное условие – чтобы и наши люди работали. Например, если инвестор придёт со своей техникой, надо, чтобы на ней трудились доронинцы. Это главное. – То есть будет создаваться какое-то фермерское хозяйство?
– Я лично думаю, что необходимо коллективное хозяйство создавать, потому что один в поле не воин. Будем собирать сходку, приглашать людей, говорить – что, как и почём. – Будете вторым Чубайсом? Реформу проводить?
– Я не хочу как Чубайс. Чубайс «реформу наоборот» сделал. У нас ведь те колхозы, которые расположены на востоке и юго-востоке Забайкалья, сохранили же поголовье! Рассчитывались по-разному: и мясом, и молоком, и зерном, но коллективные хозяйства остались! После этого у них пошло и фермерское хозяйство… – Наверное, до них просто не доехала эта агитация «младореформаторов», вот и всё…
– Вот и до нас бы тоже не доехала! Жили бы коллективами, постепенно начали бы думать – давай ты попробуй фермером, или наоборот, давай я. А то разом всё уничтожили, живите как хотите. Без людей – никак!
– Вы всё время говорите про людей. А как вы собираетесь с ними работать? Ходить по домам, уговаривать, убеждать? Или, может быть, пугать, например: «Если сейчас все вместе не выйдем на опашку, то сгорим»?
– Я думаю, что нужно разговаривать. У одного человека один опыт, у другого – другие полезные мысли. Я просто скажу: «Давайте вместе!» Кто-то что-то подскажет, кто-то чем-то поможет. А больше, я думаю, мы никак не вытянем. Только с людьми надо. Мария ВЫРУПАЕВА |
