Проклятье бабки Тугуновой
Борис МАКАРОВ Дом у Виктора Губанова – не дом – терем. Восемь окон широченных и высоченных на все четыре стороны света, не моргая, смотрят. Крыша железная, гофрированная. Солнце встанет – крыша так полыхнет, засияет – не знаешь, на что смотреть, чем любоваться – ею или солнцем. Дом и двор Губановых за железным забором. Забор без единой щёлочки, и такой высоты – для чего восемь огромных окон у дома, не поймёшь. Никаких четырёх сторон света из них не видно, в какое ни глянь – сплошной забор. Красивый, тёмно-синий, но… забор. Во дворе гараж большой. Кирпичный. В гараже – машина. Не очень новая, но зарубежная, японская, «Нисаной», как-то вроде не очень культурно называется, но хорошая. Справа от гаража – свинарник на полтора десятка свиней. Раньше полон был. Сегодня пустой. Слева – вольер для домашней птицы. Раньше в нём полсотни кур, гусей, индюков кококали, гагакали, скрипели-вопили. Сегодня лишь кое-где из проволочных решёток полусгнившие перья свисают. Почему опустели свинарник и вольер, чуть позже читатели сами поймут, догадаются. Самого же Губанова и жену его Полину об этом лучше не спрашивать. Так ответят – три раза подряд в баню сходишь – не отмоешься. Да и увидеть, встретить Виктора не просто. Из двора своего, красивым железным, без единой щелочки забором обнесённого, он порой неделями на белый свет не показывается. Почему? Сразу отвечу – от людей прячется. Сглазенный он. Бабкой Тугуновой от имени всех женщин четырёх соседних с нашим сёл проклятый. Давно, беспощадно и бесповоротно сглазенный, проклятый. А начинал Виктор, тогда его Виктором Фёдоровичем все называли, – широко, крепко, хватко, с умом – смело и настырно, но аккуратно и негромко. Продолжение следует… |
