Беличье стойбище

    Образовано село в 1901 году. Тогда на берегу Чары разбил своё стойбище эвенк Дмитрий Романов по прозвищу Чапо. Кстати, с эвенкийского языка Чапо переводится как «беличье гнездо», а Олого с якутского будет «стойбище».

    Со временем к Дмитрию стали съезжаться эвенки, и в 1932 году в селе был основан колхоз имени Ворошилова.

    Первым председателем колхоза был Михаил Семёнов. В первую очередь построили школу-интернат, затем, один за другим, появились магазин, медпункт, клуб, почта. Одновременно строили жильё. Именно тогда эвенки впервые стали селиться в деревянных домах, однако рядом неизменно ставили палатку или чум.

    Новую жизнь таёжные люди строили с большим подъёмом и интересом. И поработать хорошо умели и отдохнуть. Рос колхоз, богател, а лучшие охотники и оленеводы даже ездили в 1937 году на Всесоюзную выставку народного хозяйства. Развивали оленеводство, огородничество, построили молочную ферму.

    Сейчас, конечно, колхоз давно остался в прошлом, и о его былом величии напоминают только фотографии, собранные работниками местного клуба, да воспоминания старожилов.

    Одна из старейших жителей села, Галина Филиппова встретила нас, хлопоча по дому, – пекла пироги из груш и дикой смородины. Рецептура, правда, русская.

    – Эвенкийская деревня у нас давно была, а сейчас половина только осталось. Дети все русские. Я, например, сама по национальности якутка и из семьи одна только на родном языке разговариваю. Дети или внуки мои – уже нет. А бывало, приедут мужики с тайги, так ни одного слова русского не знают, – рассказывает женщина.

    Живут в селе по-разному, как и везде, – кто-то работает, кто-то занимается традиционными промыслами, молодёжь учится, а есть и безработные. Чтобы прокормить семью Галина Мефодьевна шьёт унты ручной работы – женские, мужские, детские, на любой вкус и цвет. Продаёт и по краю и в Якутию родственникам шлёт.

    – Унты меня научила шить эвенкийка из Кюсть-Кемды, там цех по переработке был в то время – от копыт оленьих до рогов – всё в ход шло. И ругалась я, конечно, и не знала, как подступиться к этой шкуре. Брезговала даже подходить к ней, пахнет же. Сколько нервов потратила, а сейчас я очень ей благодарна – на кусок хлеба заработаю всегда. Всё хочу племянницу свою научить шить, она ни в какую.

    Воспитывает Галина внучку Ксению, которая с удовольствием возится с ребятишками в местном детском саду.

    

Исчезающий язык

    В детском садике сейчас работает и Людмила Данилова, преподавательница эвенкийского языка в бывшей начальной школе села. После того, как закрыли школу, какое

-то время учила эвенкийскому языку и детсадовцев.

    – Ещё же и дома нужно на нём говорить, чтобы знания закреплялись. А у нас в селе 2-3 человека нашего поколения остались, кто ещё на эвенкийском говорит. А молодёжь-то уже ни слова не знает. В Куанде в школе-интернате ещё ведут немного эвенкийский язык. А у эвенков же и песни и стихи есть, я с русского языка на эвенкийский сказки переводила для детей. Язык умирает. Даже у меня со временем из памяти стираются некоторые слова. Наше поколение на нём ещё договорит, и всё. А чтобы сохранить язык, нужно учить молодёжь. Исчезнет язык – исчезнет всё, – говорит Людмила Семёновна.

    Когда-то даже было специальное приложение к местной газете «Северная правда», которое выпускалось полностью на эвенкийском языке. Сейчас эти выпуски остались в архивах библиотек.

    Дети в селе все сплошь метисы, ни одного чистокровного русского или эвенка не найти. Местные рассказывают, что в 2010 году в селе построили начальную школу, но уже через год её пришлось экстренно закрыть – лопнули трубы и помещение перемёрзло. Кто виноват – разбираются до сих пор, а дети пока учатся в соседнем селе, каждый день туда и обратно их возит школьный автобус.

    

«Землю надо…»

    Спиридона Габышева, жителя Чапо-Олого в Каларском районе называют «главным оленеводом». Называют неспроста – сегодня у него самое больше стадо оленей во всём Забайкалье.

    – Нынче считали тех, кто привит, – 1,5 тысячи. А кому укол не поставили, кто в горах, так и не знаю сколько их. Олень это же не баран и не корова, а дикое животное. Я всю жизнь оленеводством занимаюсь, с малых лет. Даже в школе не учился, сразу в тайгу, – улыбается Спиридон.

    Сейчас у главного оленевода подрастает внук Спиридон, который твёрдо решил идти по стопам деда. «У меня и родители тоже оленеводы были. А некоторые хватаются, хотят разводить оленей, а не получается – опыта-то нет никакого. У меня, например, взяли 30 голов в Амурскую область, а сейчас у них всего 8 голов осталось, потеряли остальных».

    Зимой олени стоят далеко, к сёлам их не пригоняют. Чтобы полюбоваться северными красавцами вживую, нужно приезжать в августе или совсем по зиме – добраться до стоянок можно только на вездеходе.

    – У нас проблема сейчас с землями, – сокрушается эвенк, – деньги надо. Говорят: «Плати, мы дадим землю». А где такие деньги возьмём? Мне в такое время 600 тысяч гектаров надо – это 2-3 миллиона в год. Посчитали – 6 километров в сутки оленю. А олени не бараны – в одном месте не живут, летом в горы бегают, весной – в долинах. Зять у меня приезжал с Якутии, у него стадо – 500 оленей. Спрашиваю, сколько земли дали, отвечает: два миллиона гектаров.

    А сейчас, говорит, Спиридон Габышев, олени как попало пасутся: «Если земли нам дать, мы же охранять будем, браконьеров гонять. Землю надо».

    

«Так и живём»

    В местной библиотеке хранится шикарная летопись села – целые альбомы с вырезками из газет, по которым можно проследить создание Чапо-Олого. И старые-старые фотографии эвенков, такие, наверное, не в каждом архиве найдёшь.

    Нынешняя глава села, Светлана Симонова, избирается уже на второй срок – доверяют ей односельчане. Приехала Светлана вместе с родителями из-под Севастополя, да так и осталась в селе. Вышла замуж за эвенка, муж у Светланы тоже держит оленей, правда, совсем небольшое стадо, уточняет женщина.

    – Я сюда приехала в 1982 году, в то время здесь был очень богатый колхоз – строились дома, оленеводство очень хорошо развивалось – от 1,5 тысяч оленей. Была ферма чернобурых лис, овощеводство было развито, переработка оленьего сырья развивалась. После перестройки всё изменилось. А хотелось бы, конечно, чтобы и дома здесь строились, и молодёжь чтобы не уезжала, и чтобы благополучно всё было, – рассказывает Светлана Алексеевна.

    Будет ли благополучие у села – неизвестно. Денег чапо-ологцам не хватает, впрочем, как большинству забайкальских сёл. Бюджет села, по словам главы, на 100% зависит от дотаций района.

    – Хватает его, в основном, только на заработную плату, налоги и коммунальные услуги. Что-то лишнее приобрести, отремонтировать никак не получается, спонсоров нет, поэтому чем можем, так и живём.

    …Так и живут. И хочется верить, что жизнь ещё улыбнётся по-настоящему тепло нашим северным землякам – настоящим эвенкам, с которыми в этот раз повезло познакомиться.

    Жаль, оленей увидеть не удалось: они сейчас все на стоянках в сотнях километрах от села. Осталось их немного – несколько тысяч на весь район, но есть надежда, что в будущем, оленей будет больше – совсем как в старые добрые времена.

    Екатерина ФИЛИППОВА, фото автора