Подвиг политрука Ивана Пешкова

    

    На рассвете 20 августа наша артиллерия и авиация неожиданно обрушили массированный огонь по переднему краю противника. Над вражескими позициями поднялась сплошная стена огня и дыма. Долго бушевал огненный смерч в стане врага, затем он перекинулся в глубину его обороны. Волна за волной шли наши бомбардировщики в сопровождении истребителей, обрушивая бомбовые удары по резервам и тылам японцев.

    Боевая машина политрука Пешкова была на острие атаки. За танками с громким «Ура» устремились федюнинцы. Огнём и гусеницами танкисты прокладывали путь пехоте. Танк политрука уничтожил четыре орудия, более десяти пулемётных точек. Но враг, застигнутый нашей артиллерией и авиацией врасплох, опомнился, открыл огонь.

    Когда одну из рот мотострелкового полка японцы прижали огнём к земле, танк политрука пришёл на помощь, уничтожил ещё несколько пулемётных точек противника. К исходу 20 августа на трёх высотах развевались красные флаги, обозначавшие рубежи, захваченные в бою федюнинцами и танкистами 323-го ОТБ.

    Поздним вечером заправили танки горючим, пополнили боекомплект. Прямо у боевых машин состоялось партийное собрание. Минутой молчания почтили память погибщих товарищей. Приняли в партию пятерых отличившихся бойцов. Среди них – механика-водителя Ныркова, который получил сильные ожоги, но не вышел из боя. Политрук Пешков разъяснил задачи коммунистов, призвал учесть опыт прошедшего дня и более организованно вести бой.

    С рассветом атака возобновилась. Танкисты прокладывали дорогу пехоте: принимая огонь противника на себя, уничтожали пулемётные и артиллерийские расчёты японцев. В пылу боя танк политрука опять вырвался вперёд.

    «На подступах к сопке Ремизова, – рассказывал Иван Иванович, – японцы простреливали буквально каждый метр земли. Мы поначалу недоумевали, встречая на пути торчащие из земли палки с пучками травы. Потом смекнули: это же вешки, расставленные самураями при пристрелке местности».

    Одна из таких вешек и стала стала роковой для танка политрука: японский снаряд угодил в гусеницу. Выбравшись из поврежденной машины, Пешков увидел, как под плотным огнём противника залегли пехотинцы, оставшиеся без командира, не растерялся политрук в критической ситуации, вспомнил: на Баин-Цагане комбриг Яковлев в подобной обстановке, покинув танк, повёл за собой пехоту… Рискуя жизнью, Пешков поступил так же.

    – Слушай мою команду! За мной! За Родину, вперёд! Отомстим за командира!

    Призывный голос политрука-танкиста, его смелость и решительность подействовали на пехотинцев. Они устремились за ним. С пистолетом в руке Пешков бежал впереди, увлекая бойцов в штыковую атаку. Они как-то сразу доверились ему, почувствовали его волю, власть над собой, поддались его порыву.

    «А политрук силён! Не смотри, что танкист, выходит, и наше дело ему знакомо», – говорили потом пехотинцы-федюнинцы.

    Пешков так увлекся атакой, что в горячке боя не сразу почувствовал ранение. До конца жизни ветеран носил в ноге и бедре три осколка с Халхин-Гола…

    – Иван Иванович, а как сложилась судьба политруков второй и третьей рот вашего батальона? – спросил как-то его.

    – Мои боевые товариши Кучин и Алексеев в бою всегда находились впереди своих рот. Оба не из робкого десятка, дрались отчаянно, презирая смерть. Тот и другой за мужество и героизм, проявленные в боях, удостоены ордена Красного Знамени, – ответил Иван Иванович.

    Политруки… Они имели одну привилегию: быть во время атак только впереди своих подразделений, личным примером отваги и стойкости вдохновляли на подвиг бойцов и командиров.

    Пешков хорошо знал танкистов своей роты: кто, откуда родом, интересовался и перепиской с родными, дотошно вникал в нужды красноармейцев. Словом, жил их заботами. Некоторые из них потом переписывались со своим политруком.

    Из письма бывшего механика-водителя Михаила Ивановича Жаркова, проживавшего в Оловянной:

    «… Иван Иванович, помните, в бою 20 августа мы уничтожили 12 японских пулемётов, выручили роту наших пехотинцев, прижатых к земле плотным огнём. Забрали раненых. Их было много. Только на наш танк погрузили 12 человек. А в бою 21 августа мы явно пожадничали, оказались далеко впереди своей роты, в тылу у японцев. И тут снарядом порвало гусеницу. Самураи пытались подойти к подбитому танку, но Вы отгоняли их гранатами, стреляли из пистолета через лючок. А потом покинули танк, подняли пехотинцев в атаку. В том бою, слышал я, Вас ранило. Наш повреждённый танк мы вытащили ночью на буксире, быстро отремонтировали его и снова – в бой, но Ваше место в машине уже занял какой-то молоденький лейтенант…»

    Механик-водитель Жарков отличился в последующих боях. Будучи раненым в левую руку, не покинул машину. Отважный танкист-забайкалец награждем орденом Красного Знамени.

    В завершающих августовских боях проявили героизм многие танкисты роты, в которой политруком был Пешков. Так, командира первого танкового взвода, младший лейтенант Панин, прокладывая путь пехоте, уничтожил несколько орудий и пулемётных точек врага. Получив ранение, младший лейтенант продолжал вести бой. Товарищи вытащили его из горящей машины без сознания. Панин потерял зрение. За мужество и отвагу награжден орденом Ленина. Командир роты старший лейтенант Артёмов в боях не раз покидал подбитый командирский танк, пересаживался в исправленный, продолжал руководить боевым действием взводов, личным примером вдохновлял экипажи. Коммунист Артёмов умел не только командовать, но и мастерски водил танк, метко стрелял из пушки и пулемёта. А в бою получил тяжёлые ранения в обе ноги. Награждён орденом Красного Знамени.

    Вместе с Паниным и Артёмовым политрук Пешков залечивал раны в Читинском госпитале.

    

Незабываемая встреча в Кремле

    Выписавшись из госпиталя, Пешков, к тому времени уже старший политрук, вернулся в дивизию, в свой батальон. Но вскоре открылись раны, и его направили в 1-й Московский государственный медицинский институт. В день, когда он закончил лечение, Иван Иванович получил приглашение прибыть в Кремль. Михаил Иванович Калинин вручал награды Родины героям. В числе их был и наш земляк, старший политрук Пешков. Вручая ему орден Ленина, Михаил Иванович сказал:

    – Молодцы, танкисты! Храбро сражались на Халхин-Голе. Крепите и впредь боевую мощь Красной Армии.

    – Служу Советскому Союзу! – чеканя каждое слово, с гордостью произнес политрук-забайкалец.

    Это событие осталось в памяти Ивана Ивановича на всю жизнь.

    После отдыха в военном санатории в Сочи он вернулся в свою часть, но служить Пешкову больше не пришлось. По состоянию здоровья его уволили в запас.

    Началась Великая Отечественная. Халхинголец одним из первых написал рапорт с просьбой отправить его на фронт. Но получил отказ: «Вы нужны здесь». Вскоре Пешкова избрали секретарём Нерчинского райкома партии. Позднее работал первым секретарем Шахтаминского райкома партии. А когда военная обстановка потребовала резкого увеличения добычи золота, его по рекомендации обкома партии избрали секретарём паркома (на правах парторга ЦК ВКП(б)) прииска Соловьёвск в Желтулакском районе.

    После войны трудился председателем райисполкома Ингодинского района города Читы. В пятидесятых годах был среди тех, кого партия направила для укрепления сельского хозяйства страны. Не один год Иван Иванович Пешков возглавлял укрупнённый колхоз в Верх-Чите. Словом, куда бы ни посылала его партия, он всегда был её верным и активным бойцом.

    Бывший политрук часто встречался с воинами Читинского гарнизона, участвовал в проводах призывников. В составе одной из делегаций ветеранов-халхингольцев Иван Иванович побывал в братской Монголии. Запомнилась ему эта поездка.

    – Очень тёплыми, задушевными были встречи на предприятиях, в госхозах, учебных заведениях, в воинских частях монгольской армии. Посетили места боёв, поклонились братским могилам, где похоронены однополчане. На одном из обелисков Пешков нашёл фамилию своего земляка и друга политрука стрелковой роты Аплетаева, бывшего инструктора Оловяннинского райкома партии. Словно с живыми, повстречался с другими боевыми товарищами, кого навсегда приняла монгольская земля…

    Однажды мне довелось присутствовать на встрече, которую организовали с Пешковым танкисты учебной части Читинского гарнизона. Он как бы провёл молодых воинов по местам боёв родного 323-го отдельного танкового батальона, открыл малоизвестную страницу боевой славы Халхин-Гола, рассказал о подвигах однополчан. А когда политработник капитан В. Торчинский спросил ветерана, что бы он хотел пожелать молодым танкистам, Иван Иванович, немного подумав, обратился к солдатской аудитории:

    – Нам, ветеранам очень хочется видеть в сегодняшних воинах-забайкальцах достойных наследников боевой славы нашего орденоносного округа. Вам есть с кого брать пример. Учитесь в совершенстве владеть оружием и боевой техникой, воспитывайте в себе твёрдый характер, выносливость, закаляйте себя в походах. Помните: человек на войне – это воля.

    Бывший старший политрук призвал молодых танкистов быть храбрыми, стойкими, умелыми бойцами, какими были их отцы и деды, солдаты Халхин-Гола и Великой Отечественной.

    

    Николай БУБНОВ