Трудом и заботой

    Большая удача, что на приглашение «Земли» откликнулся заслуженный юрист России Юзеф Петрович Каберский (возглавлял региональное управление Министерства юстиции с 1987-го по 2004-й). Знающий и заслуженный, доступный и сердечный, Каберский очень много сделал и как председатель Общественного совета по проблемам деятельности УФСИН.

    Рассказывает: исправительная колония № 2 в долине Туры возле Тыргетуя существовала ещё во времена царизма. Там отбывали наказание лица, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления. Материально-производственная база строилась на лесозаготовках, переработке леса. Была своя сапоговаляльная фабрика; валенки валяли, а отходы производства, кислотосодержащие, сбрасывались в водоёмы. Поэтому в 70-е встал вопрос о закрытии производства. Лесопереработку постепенно тоже свели на нет: лесные угодья сократились, к тому же Тыргетуй находился в санаторной зоне курорта Дарасун (вырубки запрещены).

    Юзеф Петрович работал в Дарасунском поселковом совете председателем исполкома и с 1971-го по 1979 год возглавлял районную наблюдательную комиссию и был членом областной (во главе её стоял заместитель председателя облисполкома Дуфар Шаихович Ахметов, «человек высоких моральных принципов, педагог; ездили с ним по колониям, осматривали и места задержания арестованных, он досконально и скрупулёзно изучал все вопросы, особенно касающиеся жалоб осуждённых»).

    Члены комиссии в качестве общественной нагрузки непосредственно участвовали в рассмотрении всех дел при назначении условных мер наказания. Раз в месяц выезжали в колонию и с участием прокурора, представителей общественности рассматривали ходатайства на условно-досрочное освобождение. Только по заключению комиссии суд принимал решение. Кроме того, комиссия следила за соблюдением режима содержания осуждённых (своевременное предоставление постельных принадлежностей, качество приготовления пищи, температурный режим в камерах, медицинское обслуживание и т.д.). Регулярно проводились совещания с правоохранительной, уголовно-исполнительной системами, прокуратурой.

    То есть общество не отгораживалось от мира за колючей проволокой. Надо полагать, такое отношение не могло не иметь положительных последствий – забота и участие рождало ответную волну. Наверное, были и «закоренелые» преступники, но однажды оступившихся это берегло от рецидива.

    Особое внимание уделялось преступности несовершеннолетней. Трудных подростков оттаскивали от скользкой тропы личным авторитетом (в ту пору это были Герои Великой Отечественной войны, передовики производства), спортом, который был массовым и бесплатным, профобразованием. Наконец, здоровой атмосферой трудовых коллективов (когда Юзеф Петрович начинает перечислять совхозы, колхозы, промышленные и прочие предприятия района, горько даже нам, не успевших примерить и пионерских галстуков). Дальше за мальца бралась Армия, в которой, заверяет Каберский, дедовщины не знали (правда, лица с неснятой судимостью не попадали в строй, разрешили позже, для строительных батальонов).

    У пьяниц полшага до преступления (сколько их совершается в алкогольном угаре…). Поэтому, конечно, добрым словом вспомнили опыт ЛПУ (лечебно-профилактических учреждений). Встать на путь трезвости отлично помогала трудотерапия.

    «У нас в Карымском, – рассказывает заслуженный юрист, – была исправительная колония строгого режима. Вывод заключённых за территорию категорически был запрещён. А вот когда мы открыли в Карымском лечебно-трудовой профилакторий на сто с лишним человек, те, конечно, участвовали и в уборке урожая, и в строительных работах.

    В Карымской было 92 кочегарки. Тепловозы на станции дымят. Зимой сверху с горы глянешь – один смог… Кочегаров нанимали на сезон. Не всегда ответственных. Так что один раз мы с первым секретарём райкома партии Андреем Георгиевичем Комогорцевым и коммунальниками всю новогоднюю ночь отогревали соцобъекты с перемороженной системой отопления. Подняли ЛПУ, они с паяльными лампами сначала отогревали школьные батареи, потом меняли их.

    А как-то добавили нам задание – посеять морковку на 23 гектарах. Всем районом потом её убирали! Студенты мединститута, педагогического. Михаил Иванович Матафонов звонил в половине восьмого утра: «Ну, как у тебя там, сколько осталось? Сколько надо людей? Пришлю с электричкой. Только корми, размещай». Выкопали морковку, не дали замёрзнуть».

    Так, трудовыми подвигами, возвращали людям веру в себя, самоуважение. А это уже полдела.

    «Сейчас многим назначают штрафы в виде наказания, – рассуждает гость. – Деньги есть не у всех. Мётлы бы им – город грязью зарос, пускай приносят пользу».

    

…жёсткостью, но справедливой

    В 80-е годы лейтенант Александр Майборода (второй гость нашего круглого стола) служил в Прибалтийском военном округе. С 35-ю осуждёнными он, 20-летний, почти год поднимал целину в Казахстане – таково было условие для вступления в партию. Тогда Александр Алексеевич не был мастером карате 6-го Дана, известным тренером боевых искусств.

    Сложный контингент – признаётся. «Помощники (прапорщик, заместитель по медчасти и другие) сказали: «На первые два месяца спрячься, командир, иначе убьют». Мне было страшно, но эта категория людей любит дисциплину, и я жёстко ими командовал. Никакого алкоголя в карауле (охраняли автомобили), при переброске подразделений – тем более. Дисциплина строжайшая и – для всех.

    Однажды обхожу посты – пьют. Разбил бутылку о колёсо. Поднялись: «Молись, лейтенант». Но я боксом занимался. Пробил кулаком борт УРАЛа – отпрянули. Однако зауважали не за это, а что ночной «разговор» остался между нами, не сообщил никуда».

    Через год они его, безусого, называли «батей». Вернулись с целины, старший подошёл, протянул конверт, а там каждый по 25 рублей сиреневой бумажкой положил. «Зачем?! За что?!» – «Что все мы вернулись живыми». (Многие погибали во время таких командировок из-за нарушения дисциплины, выпивки, многие возвращались с новыми сроками.) «Воспитанникам» Майбороды за целину не только платили зарплату, но дали квартиры. Каждому.

    И лейтенанту, кстати, тоже. До того с женой и новорождённым сыном в спортзале жил.

    Александр Алексеевич вспоминает ещё одного человека, побывавшего по ту сторону колючей проволоки – своего отца. Вспоминает к слову о том, что прошлое не было поводом ставить на человеке крест.

    – Отец отказался от криминального мира ради меня, сына. За это он получил ранение в ногу, но речь не о том. Он, имея криминальное прошлое, весь в наколках, поступил в Ленинградский институт на закрытый факультет ракетного топлива. Чтобы быть к нам поближе, перевёлся потом в Новочеркасский политехнический. Стал инженером, поднимал крупнейший комбинат в Армении и в Ростовской области оборонного значения химкомбинат, предприятия, производящие топливо для межконтинентальных ракет! Его приняли в члены КПСС, руководил партийной организацией завода.

    «А сейчас отсидел человек свой срок. Но попробуй на работу устройся. Что далеко за примером ходить – недавний скандал в общественной палате края: председатель скрыл информацию о своей судимости».

    – У нас есть общественная организация, которая, чем может, помогает заключённым начать новую, лучшую трудовую жизнь, – вновь подключается к разговору Юзеф Петрович. – Только этой организации самой нужна помощь государства…

    Продолжение – в следующем номере.

    Елена Сластина