Солдат забытой войны

Ещё одна тайна Кулусутая

Молчать нельзя открыться

    Стал Асхат Мухамедьярович родным в этом селе на юге Забайкалья, честно работал, был всегда скромен, богатства много не нажил. Односельчане думали, что знают про него всё, кроме, разве что, отрочества на родине, откуда он выехал совсем молодым. Но оказалось, у Мухамедьярыча была тайна, про которую знали, может, только самые близкие. Как можно догадаться, тайна эта связана либо с особой службой в рядах Вооружённых сил, либо в специальных органах государства. Правда, в те времена даже ответственные работники редакций обязательно подписывали формуляр о государственной тайне. Ну, а наш скромный парторг производственного участка, оказалось, был на секретной, малоизвестной войне с сотнями тысяч убитых, видел многие её перипетии и сам был в сантиметрах от верной гибели. На какой же войне с большими потерями был Асхат Мухамедьярович?

    Родился он в 1929 году. Значит, участником Великой Отечественной не мог быть из-за своего малолетства. Остаются военные конфликты в зарубежных странах (по официальным данным, таковых насчитывается 47 в 22-х странах мира, начиная с 1936 года до сегодняшних дней). Подписку о неразглашении военной и государственной тайны давали все участники «командировок» за рубеж, потому-то почти не были известны ни участники тех боевых действий, ни даже сами конфликты.

    В 1995 году появился закон «О ветеранах», секретность участия в военных конфликтах советских военнослужащих была полностью снята. К Асхату Хакимову обратились сотрудники Читинского музея истории ЗабВО, они знали, что Асхат находился в Китае во время Корейской войны 1950–1953-х годов. Про ту войну редко услышишь: поначалу участие в ней Советского Союза вообще отрицалось, хотя, по открывшимся данным, в Корее за три года войны побывало более 46 тысяч советских солдат.

    Я, конечно, слышал про корейский кризис и знал, что противником советско-китайских войск, сражавшихся на стороне прокоммунистической Северной Кореи, был контингент в голубых касках ооновских войск из 15 стран Запада. А с Асхатом Мухамедьяровичем мы некоторое время бок о бок поднимали колхозное растениеводство. Но я ни сном, ни духом – молчал солдат. Пять лет назад он, к сожалению, умер. Но кое-что рассказать успел. А кулусутайский краевед Владимир Рыбин, друживший с семьёй Хакимовых и помогавший писать ответ Читинскому музею истории ЗабВО, передал мне эти материалы.

    

Из письма Асхата Хакимова

    Нынешняя станция Забайкальск в 1953 году носила название Отпор. Пересёкших границу солдат войсковой части, в которой служил Асхат Хакимов, на станции Маньчжурия переодели в китайскую форму. Увидев друг друга в необычном виде, сослуживцы долго смеялись. Возможно (уже моё допущение), каждому бойцу дали не только форму, но и китайские фамилии. До этого, ещё в Союзе, полк «очистили от судимых и евреев».

    Прибыв на место постоянной службы в китайский город Аньдун, неподалёку от границы с Северной Кореей, наш герой, оставаясь на территории Китая, тоже официально не участвующего в межкорейском конфликте, увидел подлинное лицо войны – убитых, раненых, покалеченных. Не потому ли (думаю задним умом) бывший солдат даже не поморщился, когда мы с ним как-то по весне грузили трупы двух десятков бродячих собак, угрожавших отарам тогдашнего 40-тысячного поголовья «рассветовских» овец и потому отстрелянных по приказу сельсовета в окрестностях Кулусутая. Ведь он, в отличие от меня, видел картины в тысячу раз жутче – извлекал три сотни погибших и раненых из-под завалов вокзала в Аньдуне после бомбёжки...

    Аньдун, расположенный совсем рядом с корейской границей, подвергался бомбёжкам не только от американской авиации, но иной раз страдал и от гоминьдановских войск, руководство которых вело борьбу за власть в Китае.

    Процитирую Асхата Мухамедьяровича (это один из наиболее запомнившихся ему эпизодов войны и, положа руку на сердце, эпизод достоин шпионского детектива): «Это было уже после достижения перемирия, в июле 1953 года. Мы носили личное табельное оружие – пистолет. После перемирия вышел приказ сдать пистолеты, что мы и сделали незамедлительно.

    У нас в штабе служил китаец-переводчик. Мы его звали Иваном Ивановичем. Незадолго до перемирия к нему приехала молодая женщина. Они часто гуляли вместе с нашим командиром полка Смирновым и другими штабными работниками. О шпионаже не было никаких подозрений. Так вот этот самый Иван Иванович всё тянул и тянул со сдачей пистолета. И тогда комендант нашего городка капитан Шаманин приказал мне взять караульного, идти к нему и предупредить о сдаче оружия. Когда мы подошли к двери комнаты, где они жили, услышали крупный разговор. Мы поняли, что они крепко ругаются. Стали ждать, когда перестанут, но в это время прогремел выстрел и – крик женщины! В этот момент я распахнул дверь, сам оставаясь за дверью, и тут просвистела в проёме пуля, через несколько мгновений прогремел третий выстрел, и грохнуло упавшее тело. Решившись заглянуть в комнату, мы увидели, что Иван Иванович и женщина лежат неподвижно. Я оставил солдата и сам побежал доложить коменданту о случившемся. Комендант послал меня за врачом. Впоследствии оказалось, что Иван Иванович застрелился, а женщина только ранена, но без сознания. Потом их увезли, куда – нам неизвестно. После мы узнали, что они оказались гоминьдановскими шпионами. Вот так я чуть не погиб.

    …Нас демобилизовали 25 декабря на основании приказа МО СССР № 80 в г. Чите».

    Асхат Мухамедьярович хоть и не имел большого образования, но прекрасный почерк и общая грамотность позволяли ему оставить очень интересные воспоминания. Жалею, что не удалось более детально узнать о его «секретной» войне. Надо журналистам и другим заинтересованным лицам больше встречаться с такими людьми, узнавать их истории, записывать для потомков, пока не поздно.

    

    Геннадий Болотов