…Придёт Никитка из гостей – дома накурено – мух на потолке не видно. На полу окурки. На столе – объедки. В углу у дверей – бутылки пустые из-под водки и пива…

    Мама весёлая, растрёпанная, Никитке колбасу недоеденную, кусок сала, рыбы суёт:

    – Ешь. Это тебе дядя Коля (Миша, Толя, Дима, Федя…) гостинец привёз (принёс), – оправдывается, из своих друзей пытается добреньких друзей Никиткиных сделать.

    Никитка (опять же когда маленьким был) против маминых друзей, мы уже говорили, ничего не имел. Как они водку пьют, что при этом говорят, – не знал. Пришли – ушли – еду вкусную оставили… К тому же среди них и по-настоящему добрые встречались. Некоторые Никитке рублишки совали, конфетами его угощали. А один даже перочинный нож подарил: ручка пластмассовая, зелёная, а в неё золотой якорёк вделан, – красота!

    …Когда же подрос Никитка, стал замечать-понимать: что-то не то у них в жизни с мамой происходит. Не так, как другие люди, они с мамой живут. Взять хотя бы этих же друзей маминых. Кто они такие? Откуда? Зачем они в их с мамой дом как мухи на кухонный чад лезут? В папы наровят к нему пристроиться? На фига. Папа у Никитки есть. И не просто папа – лётчик, герой. При испытании нового самолёта он погиб. В самой Москве возле Кремля лежит. Рядом часовые стоят, папин покой охраняют.

    Папа-лётчик, герой Никиткин живее живых. Он иногда даже Никитке и маме деньги присылает. За него, конечно, присылают.

    Недавно мама тёте Фене хвасталась, через весь двор кричала:

    Я от Никиткиного отца-летуна алименты наконец-то получила!.. Теперь денег у нас – куры не клюют. Как можно от папы,  который в могилке лежит, деньги получать и что такое алименты, непонятно. Для Никитки в этом мире ещё многое непонятно.

    …Пьяненькая была, шумная…

    Вообще, в последнее время мама как-то не так стала себя вести. Вроде бы стыдиться его, Никитку, стала. Вот совсем недавно, к примеру, подошла к Никитке вечером, когда он уже спать лёг, присела на кровать, обняла его и тонко-тонко запричитала:

    – Сирота ты моя, сиротинушка, безотцовщина вселенская, не мамка у тебя – дура забулдыжная… Прости ты меня грешную. А лучше и не прощай. Нет мне прощения…

    …Пьяненькая была, хоть и не очень шумная…

    Ну, какой он, Никитка, сиротинушка, безотцовщина да ещё какая-то вселенская. У него и отец есть. И не какой-нибудь пьяница-забулдыга, как у того же Алёшки Фильшина, или у Вальки Катаева, или у Генки Строева… – лётчик-герой и трезвый как… стёклышко…Так однажды Жорка Баранов о своём отце с гордостью сказал: «У меня батя водку не пьёт. Ему врачи торпеду вставили. Теперь у нас батя трезвый как стёклышко».

    Ну и что, что папа мёртвый в самой Москве под красивым памятником лежит. Ну и что, что Никитка его ни разу не видел, но ведь он папу так помнит, как будто тот только на минутку из дома вышел и сейчас вернётся. Большой папа… В большой чёрной кожаной куртке с погонами. В фуражке с золотыми листьями на козырьке (Никитка по телевизору такого героя-лётчика у Голобоковых видел).

    А уж любит его Никитка, гордится им так – рассказать не может – слов нет. И чем больше он папу любит – тем больше и больше маминых друзей презирает, ненавидит. Лезут в дом, как мухи-поганки, водку несут, маму поят, а мама потом плачет, папу-героя-лётчика летуном называет и у него, Никитки, прощения, не понять за что, просит…

    Надо сказать, – вообще-то Никитка ве-

зучий. С папой ему повезло. Лучше мёртвого папу-лётчика, героя иметь, чем живого папу-алкаша. С мамой тоже. Мама у него красивая, добрая, приветливая. Может, потому и лезут в дом обормоты всякие – тепла, привета им хочется. Соседи тётя Феня и дядя Ваня Голобоковы хорошие, добрые. И с «Задором» ему повезло. С первого раза понравился Никитка воспитательницам, поварам, нянечкам «Задора». К тому же все они, конечно, хорошо знали его маму. Все о ней знали. В селе всегда все обо всех всё знают. Особенно, когда это «всё» с сердцевиночкой кисленькой, остренькой, с омулёвым душком аппетитным, не всем нравящимся, но для большинства привлекательным.

    Продолжение следует…