О бурятских землях близ Читы

    Я был единственным по национальности русским, выступившим на презентации этой книги в Забайкальской краевой Пушкинской библиотеке. Мы, русские, знаем хори-бурят как привычных нам наших земляков, живущих в Агинских степях Забайкальского края. Но в книге рассказывается о бурятах, считающих для себя родиной земли Ивано-Арахлейской системы современного Читинского района, а также прихребетных (имеется в виду Яблоновый хребет) территорий долин рек Ингоды и Читинки. Историю этого «кусочка» забайкальской земли мы практически не знаем, а потому должны сказать большое спасибо автору этой книги.

    Н.Ч. Будаева – ветеран педагогического труда, заслуженный работник образования Агинского Бурятского автономного округа. Много лет проработала учителем истории в Зугалайской средней школе, но всегда считала своим святым местом рождения – тоонто – село Арахлей.

    Интересно написана эта книга. Её можно разложить на несколько самостоятельных частей. Большую ценность ей придаёт рассказ об окружающих её людях, родственниках и земляках, не выборочно о ком-то знаменитом, а абсолютно обо всех, с использованием возможностей изучения их родословных. Такой стиль подачи краеведческого материала стал возможен только в постсоветское время. Он включает в себя предысторию конкретных людей с описанием будней из жизни их родителей, а то и дедов, и продолжение – в судьбах детей и внуков. Сейчас мы ещё не готовы оценивать такой вклад в историческую науку. Спасибо мы услышим от историков последующих поколений.

    В краеведческих книгах бурятских авторов мы замечаем обилие любви к своему народу. Это наблюдается и у Н.Ч. Будаевой, что ярко прослеживается в первой части «Из истории хори-бурят Хаоцайской волости». Бурятский народ велик, он развивается, обретает свою государственность. Знакомясь с легендарной историей бурятского этноса, невольно пытаешься сопоставить её с тем, что когда-то пришлось пережить русскому народу в колыбели своего развития. Русские люди гордятся своим былинным героем Ильёй Муромцем, но по своим национальным признакам он не был даже славянином. Точно так же с бурятской традицией выводить свои этнические корни к великому Чингисхану. Но это всё принадлежит к легендарной истории. Нам гораздо ближе осязаемые времена.

    Буряты – кочевой народ, и было время, когда их породные земли находились в том числе и по долине реки Ингода. С приходом сюда русского населения представители царского правительства уговорили главных нойонов перенести бурятские кочевья в Агинские степи, где впоследствии была учреждена Агинская главная инородческая управа Хоринского ведомства, затем – Агинская степная Дума. Но не все ушли на юг с этих мест, некоторые повернули на север – в сторону Яблонового хребта.

    Своё повествование Н.Ч. Будаева начинает со значительной вехи в истории бурятского народа в 1901 году – с ликвидации степных Дум и создании на их основе по подобию русского территориального деления бурятских родовых волостей. Буряты пробовали сопротивляться, но так было удобно русскому правительству управлять огромной страной. Хаоцайский род бурят, входящий в галзутовскую группу хори-бурят и проживающий в районе Яблонового хребта, был включён в Хаоцайскую волость, куда входили десять булэг (обществ): Угдан, Колочное, Абдей (Авдей, Туян), Архиры (Арахлей), Таша (Шакша), Хэндэ (Конда), Телемба, Эргэнэ (Иргень), Хяла (Хилок) и Могзон.

    Первоначально правление волости находилось в с. Арахлей. На 1902 год здесь было 6 домов, 60 юрт и 159 жителей. В 1917 году его перенесли в с. Угдан. С того времени началась русификация прежних географических наименований тех мест. Например, знакомый посёлок Биофабрика ранее звучал на бурятском языке как Хулhата (поселение было разбросано вокруг озера, где росли камыши), а падь Лапочкина – улус Маанин Хунхур, улус Дархита возле самой дремучей тайги стал падью Шерстнёва, селение Игсата, расположенное на высоком горном склоне Яблонового хребта, огибаемого одноимённой речушкой, – Красным Мысом; в самом красивом месте в районе современного Угдана – селение Лабашхана, близ озера Угдан – селение Хужааг. Возле озера Арахлей было небольшое озеро Гунзэты хоолой. В селении Иргень – местечко Хонгор Добын. Недалеко от деревни Колочной на берегу Ингоды есть местность Хабшуу, в Домно-Ключи – местечко Хара уhанда. В районе озера Тасей находились старые бурятские зимники Тутхалта, Калзу-тугла, к северу от озера Ундугун – Кусан-кушун. Земли бурят лежали по падям речек Дабата, Земка, Кулере, Байца. Там же где-то был старый маленький зимник Бильчир.

    Что означают эти названия? К сожалению, Н.Ч. Будаева ограничивается лишь их перечислением. «С давних времён здесь были стойбища бурят-скотоводов, – приводит она слова одного сторожила, – дым от их очагов шёл не вместе, а врозь». А между тем, расшифровка старых названий может дать дополнительную информацию на историю названных мест и даже приоткрыть неведомые с первого взгляда пути изысканий в будущем. Взять хотя бы термин «Маанин Хунхур». По версии агинского краеведа Б.Ц. Батомункина, он переводится как «Долина молитв». Обычно местное население обозначали место кладбищ «Маанти». Вполне возможно, что в той местности хоронили усопших. Вот только когда появилось такое название? Своё слово тут могут сказать археологические исследования. В любом случае нужно поинтересоваться у знатоков в отношении данной местности наличия устных преданий. В книге приводятся некоторые легенды, но они освещают только одно место – побережье озера Арахлей.

    Рассказывая о ещё не советском периоде истории начала XX века, автор, в частности, называет ребятишек из Хаоцайской волости, окончивших Читинскую мужскую гимназию, и прослеживает их дальнейшую судьбу. Один из них, Цыренжап Батомункуев, впоследствии работал учителем открывшегося в 1914 году в с. Арахлей первого волостного инородческого одноклассного училища.

    Здесь хотелось бы отметить одну замечательную особенность бурятского народа – у них всегда люди, стоящие в управлении, занимали выборные должности. Для примера, термин микротерриториального объединения «булэг» так и переводится – «общество», то есть избирались обществом. А потому неграмотный человек, не умеющий писать и мыслящий только за себя, не мог стать во главе своего рода. В силу этого среди бурят всегда ценились грамотные люди. А поэтому в книге много хороших слов о школах, образовании, учителях.

    Своеобразно описан период Гражданской войны в этих местах в воспоминаниях старожила Х. Цыреновой: «Народ страдал от безвластия. В один день придут красные, в другой – белые. Их невозможно было различить – все на конях, вооружены, одеты не по форме. Придут партизаны – говорят, что белые бесчинствуют, а белые также говорят, что красные бесчинствуют. Народ был наивный, всему верили, но старались никому не служить».

    Интересно на этот счёт свидетельство, вскользь приведённое в воспоминаниях организатора комсомола в селе Угдан Вампила Даривадраева о партизанском отряде Морозова: «Однажды партизанский отряд Морозова попросил помощи. Буряты дали им лошадей, молоко и мясо. Бедняки Игсаты (селение на высоком горном склоне Яблонового хребта) стали помогать красным партизанам. Это были Ордроновы, Жамсарановы и другие. Бывало, как только стемнеет, в Игсату идут партизаны, соберут бурят, проводят агитацию, а с рассветом уходят». Возможно, по этой причине именно в этом поселении уже потом, в советское время, сформировалась наиболее сильная в Хилоко-Хаоцайском районе комсомольская организация.

    В связи с тем, что значительная часть бурятского населения и в советское время продолжала вести кочевой и полукочевой образ жизни, 11 ноября 1925 года для лучшего управления им были созданы два национальных бурятских районных Совета: Хаоцайский с центром в улусе Угдан и Хилоко-Бурятский с центром в улусе Бада. Оба они вошли в состав созданного в то время Читинского окружного исполкома. В 1926 году население первого составляло в пределах трёх тысяч человек, второго – трёх с половиной тысяч. Через пять лет эти районы были слиты в единый Улан-Хилокский район с центром в посёлке Могзон. Как это происходило, довольно ярко Намсалма Чимитовна описала в книге. По распоряжению районных советско-партийных органов в начале 1930 года началось великое перенаселение, чтобы на освобождённых землях организовать совхоз «Зональный». Бурятские семьи из верховий Хилка и долины реки Хила, территорий вдоль железной дороги от ст. Могзон до ст. Сохондо и кочевавших вокруг озера Иргень, были вынуждены со всем скарбом, малыми детьми и стариками двигаться в далёкую землю Баду, а кто-то – в сторону Тасея и Арахлея. Вместе с этим велась сплошная коллективизация и борьба с бурханами. К сожалению, не везде это проводилось на добровольной основе и без силовых приёмов.

    Целый раздел книги посвящён колхозному строительству. В Арахлее организовали колхоз «Улан-Батор» (председатели – Дугаров Цыден-Еши, Цыренов Базаржаб, Мажиев Ринчин); в Тасее – «Нигин Кусун» (председатели – Дармаев Пунцук, Дармаев Балдан, Дугарон Ц., Гармаев Л.-Ж, Базаров Сандаг); в Угдане – первоначально три колхоза «Хамжаяан» (председатель – Шойванов), «Ургажал» (председатель – Дамдинов Жэгмэд), «Шенебайдал» (председатель – Жапов Жамсаран) и два товарищества (председатели – Мижитов Цыбен и Бухаев Дугар), которые к 1933 году объединились в единое хозяйство (председатели – Дашибалов Дамба-Даржа, Жамсуем Жимба); в Колочном – колхоз им. Ворошилова (председатель – Очиров Мунко), преобразованный потом в колхоз «Путь коммунизма» (председатель – Кимирсен Ким Борисович). Это время проб и ошибок, успехов и достижений… С каким трепетом читаются слова о том, что в 1933 году угданцы впервые получили по 10 кг зерна на трудодень, или о том, как первый механизатор села Ойдоп Дашиев пригнал в Угдан с развевающимся красным флагом трактор «Форзон»! И везде – люди, имена земляков…

    Развивалось в районе и советское строительство. Автор приводит документы о том, как уделялось внимание женскому движению, избам-читальням, агитационной работе, борьбе с неграмотностью, созданию касс взаимопомощи...

    Но Улан-Хилокский национальный район до образования Читинской области в 1937 году не дожил. Он был ликвидирован постановлением президиума Восточно-Сибирского краевого исполкома с центром в Иркутске, которому подчинялся, 11 февраля 1935 года. А его населённые пункты распределены между современными Петровск-Забайкальским, Хилокским, Красночикойским, Читинским, Шилкинским и Тунгокоченским районами.

    Намсалма Чимитовна продолжает рассказ о той части бывшего бурятского национального района, которая вошла в Читинский район. Подробно она описывает судьбы людей, прошедших через страшные годы политических репрессий и не менее тяжёлое время последовавшей за этим Великой Отечественной войны, пишет о восстановлении народного хозяйства после войны и о времени строительства коммунизма, о последующих постсоветских десятилетиях. И везде опорой ей служат архивные документы, без прикрас и очернений, но с любовью к родной земле и своим землякам, удивляющихся тому, как можно интересно и обстоятельно писать об обыденной окружающей их действительности. Оказывается, можно!

    

    Геннадий Жеребцов, председатель Читинского клуба краеведов