Уехать или остаться?

    Вот и Александр САПОЖНИКОВ, фермер из Онон-Борзи, бывший директор овцеводческого совхоза, советов не даёт. Просто рассказывает о том, как решил в 48 лет круто изменить жизнь и что из этого вышло.

    Тут надо понимать, что Александр Георгиевич из тех, кто под изменчивый мир не прогибается – меняет мир. И где бы ни пустил корни этот крепкий, много повидавший человек, там через год-полтора всё будет крутиться и вертеться на его лад, и никакие внешние обстоятельства не сделают большой погоды.

    От чужих мнений он не зависим, а своё привык составлять, опираясь на практический опыт: попробовал, поглядел, убедился (сам!) – значит, правда.

    Вот почему в 23 года согласился стать директором совхоза... Вот почему в начале нулевых, крепко поставив на ноги своё животноводческое хозяйство, он распахал 25 га земли и засеял её пшеницей «по технологии»… Вот почему супруги Сапожниковы, которые много-много лет не выбрались никуда дальше Читы, «развязавшись» с хозяйством, полтора года зимой и летом объезжали разные города и регионы России, добрались до Крымского полуострова – искали для себя уютный уголок. Искали-искали, смотрели-смотрели и купили чудесный участок под Атамановкой в Читинском районе. Там на сосновые макушки нанизано небо, багульник лучше любых цветов, а запах грибов и хвои, когда выходишь после дождя на лесную дорогу, не передать словами.

    «Ну что, дорогая, давай рисовать новый дом?»

    

Фундамент крепкий. Крыша не течёт

    Жилище многое расскажет о человеке. Не о его финансовом благополучии (хотя и об этом тоже), а о нём самом. У Сапожниковых дом хорошо обдуманный, обстоятельный, светлый, с надёжным фундаментом и лёгкой крышей (потому что высокая и «глядит далеко»). Дом для семьи «на вырост» – две взрослые дочери живут в Чите, старшая порадовала родителей первой внучкой.

    Пятый дом! А вернее сказать, возведённое Александром Георгиевичем капитальное строение. Пятый. И не потому, что прыгал с места на место. Всё, что было до этого, атамановского, строилось в родной Онон-Борзе. Но росла семья, расширялось подсобное хозяйство. Что до возможности «прыгать» и даже просто съездить отдохнуть на неделю, – попробуй, если у тебя 800 гектаров земли, 300 свиней, а до того 200 голов крупного рогатого скота.

    48 лет на земле, на которой родился и пригодился.

    Тем сильнее нужно быть духом, чтобы перекроить жизненный сценарий. Не по юности, когда хмель свободы выбора бродит в крови. Почти в 50. История Сапожникова сама по себе не нова. Но у него есть чему поучиться.

    – Вырос в сельской местности. Естественно, ко всему этому лежала душа, – рассуждает он. – Надо было определить для себя какую-то сельскую специальность. Поэтому техник-механик. Знаете, конечно: Читинский сельскохозяйственный техникум. Но по специальности отработал всего полгода, до того ушёл в армию, потом уехал домой.

    Служил забайкалец в Германии. Это были 1990–1992 годы. Так что судьба не прятала от парня красоты чужбины, и было с чем сравнить маленькое село Александрово-Заводского района, где издали кажется, что дома рассыпаны у зелёного взгрудья холмов, землянику собирают вёдрами, а зимой мужики сообща прорубают бездонные полыньи для скота. Настоящая жизнь. Беспощадная к лени и слабости.

    Насколько сильно притягивает родная земля, ощутил на себе и старший брат Александра (всего в семье Сапожниковых росли три пацана). Уехал по молодости во Владивосток, окончил первую ступень колледжа на техника-рефмеханика. Ходил в плавание. В перестройку и в Приморье стало непросто.

    – А когда нас с младшим забрали в армию, старший вернулся помогать матери с бабушкой. Так и остался, – рассказывает Александр Георгиевич.

    Его сельскохозяйственная карьера складывалась стремительно. Тогда, в начале 90-х, наверно, само время было такое – водоворот во всём. После армии полгода отработал в совхозе механиком, повысили до главного инженера. Ещё через полтора года избрали директором. На тот момент Сапожникову было 23.

    – И… как? – спрашиваю растерянно и, наверное, глупо, потому что чётко представляются сегодняшние 20-летние практиканты «Земли»; многих не то что директорами – наборщиками утверждать страшно.

    – Как-как. Трудно, конечно! – соглашается Александр Георгиевич. – 1994 год, самый развал. Во всём, что не так, обвиняли руководителя. Народ разбегался, как и везде.

    Самое сложное для него на тот момент было понять весь цикл работ. Год проработал наощупь, как слепой котёнок. Но через год это был уже не тот Сашка Сапожников, которого тоже, по сути, как котёнка, кинули на баррикады. Разобрался. Вникнул. Влился. Но и совхоз был уже не тем силачом-гигантом, что раньше. Оставалось 400 голов лошадей, 700 – крупного рогатого скота, 6000 овец. Посевная площадь тогда уже упала до 1000 гектаров…

    – Три года «горел» – пытался вести за собой полки, с энтузиазмом трудился. А потом понял, что тупик, – не кривит душой фермер. – Понял и ушёл, как многие тогда, в «свободное плавание». С 1999 года стал индивидуальным предпринимателем.

    С 1992-го по 1994-й, по словам Сапожникова, был всплеск фермерского хозяйства. Люди выходили из коллективных хозяйств. Им давали наделы, технику. Он ушёл поздно, поэтому с нулём. Но купил трактор в лизинг. Было немножко «коммерческих завязок» и много желания работать, идти вперёд.

    

На себя надейся

    Начал с соли. Кормовой. Ещё директором совхоза столкнулся с проблемой, что никто кормовую соль в регион не поставлял. Вообще никто. Поэтому в первый год самостоятельной деятельности занялся поставкой соли по районным хозяйствам.

    – Потом меня «ребята» из этого бизнеса вытеснили, – смеётся он, – конкуренция.

    Но на небольшую прибыль он купил 28 тёлок. Помогала, конечно, семья. Милая, спокойная, мудрая, работящая – какая и должна быть рядом с сильным, уверенным мужчиной – супруга Ирина Николаевна, с которой свело вместе и накрепко ещё студенчество. Помогали несколько молодых деревенских ребят, двое были официально трудоустроены.

    – Михаил Халдин и Виктор Климов, – благодарен за помощь, столь нужную, особенно на старте, Александр Георгиевич.

    Тёлки должны были стать коровами и давать молоко. Но с объёмом не справились: для дойки не хватало рук. Поэтому производство стало мясным. В сбыте, как и сегодня, приходилось надеяться только на себя – возил за 500 километров в Читу.

    – На улице Чкалова «пятачок» был. С реализацией мяса больших проблем нет, – доказывает действенность принципа «хочешь жить – умей вертеться». – И вообще, работать на земле забайкальской можно! Трудно, тяжко порой, но можно, – уверен он.

    Есть опыт растениеводства. Эксперимент с пшеницей упоминался в начале текста. Расспросила о нём.

    – Никак не мог понять, работая в совхозе, почему с зерновыми (пшеница, овёс) нет результата – чрезвычайно низкая урожайность. Климатические риски – безусловно, но, наверное, и агротехника, и человеческий фактор… Проверил, когда стал фермером, – так и есть. Засеял участок – 25 из 200 гектаров. Обработал по максимуму, как положено: 4–5 раз обработка пара. Закупил сортовую пшеницу, удобрения. С погодой в тот год всё тоже сложилось. Собрал 24 центнера с гектара. В совхозе доходили максимум до 10.

    Хвастать нечем – растениеводством занимался всего пять лет. Накрыл период засухи 2005 года. Все посевы два лета уходили в ноль, все затраты – в землю. Никаких компенсаций тогда, можно сказать, не давали. Я не вывез. Ушёл в животноводство.

    Господдержка, тем не менее, была. Фермер положительно отзывается о государственном унитарном предприятии «Корпорация развития Забайкальского края», которое поддерживало хозяйственников в топливном вопросе. Правда, часть пшеницы за льготную солярку приходилось сдавать государству по низкой цене. Но животноводство показалось надёжней. К 2017 году держал 150–200 голов крупного рогатого скота. Общая протяжённость изгороди, за которой нагуливал бока ухоженный скот, – 8,5 км. Мог бы и больше, но рабочих рук не хватает, а скотину, помимо ухода за ней, шесть месяцев нужно чем-то кормить, – правда, проверенная на опыте не только Сапожниковым.

    Сегодня животноводческое предприятие остаётся на уровне свиноводства. Малую часть маточного поголовья продал младшему брату – Олег Георгиевич Сапожников тоже занимается фермерством в Онон-Борзе и сейчас выходит на былые объёмы братового ИП. (Кстати, совхоз «Онон-Борзинский» продержался довольно долго и был окончательно ликвидирован 28 ноября 2018 года.)

    А Александр Георгиевич в апреле перевёз «времянку» из Онон-Борзи под Читу и заложил фундамент нового дома.

    

И вот остановка?

    – Трудишься-трудишься на земле. И после 45-ти сил-то у тебя на это уже не остаётся. Просто физически дальше не можешь уже, – объясняет, почему захотелось дёрнуть стоп-кран Александр Георгиевич.

    Почему всё-таки Забайкалье, объясняет так:

    – Много хороших мест, где теплее и жизнь, наверно, полегче. Но переезжать можно, если все вместе, – с родственниками, друзьями. А так… Мы подумали-подумали и решили строиться здесь, где всё родное. Душа на месте должна быть, а не рваться домой. Кстати, Чита на таком уровне по строительству коттеджных посёлков, что западным регионам ещё бы подтянуться до нас: и участки просторнее, и архитектура разнообразнее.

    А почему дом, а не квартира, тут и объяснять сильно не надо. В документальном фильме «Любовь по-сибирски» режиссёра Ольги Делан Александр Сапожников и его семья – в главных героях. Там фермер Сапожников, любовно оглядывая просторы, говорит:

    – Человек и земля – это ж всё едино. Это вы там, в городах, уехали в свой бетон, закатались. Мы люди, приближённые к земле. И это основа.

    Трудно не согласиться с человеком труда, и, положа руку на сердце, радостно, что такие люди всё-таки принимают решение жить и работать здесь, в Забайкалье. Александр Георгиевич надеется, что его опыт пригодится на краевом уровне.

    – Эта остановка, как я понимаю, крайняя, а не последняя?

    – Нет, – улыбается он и смотрит, прищурившись, вдаль. – Там ещё есть...

    

    Елена СЛАСТИНА